Если бы всё было иначе

– Ты вернешься к своей жизни, а я вернусь к своей.

– Ты этого хочешь? – спрашивает он.

– Это необходимо сделать. Мы все разрушили. Мы все разрушаем.

Я говорю «мы», но по-прежнему имею в виду только себя.

Он молча на меня смотрит.

– Как Мэл объяснила себе то, что я перестала приходить?

Он проводит рукой по лицу.

– Она сказала, что чужую скорбь тяжело выносить. Что ты не можешь заставить себя вернуться сюда после того, как потеряла лучшего друга. И что она не станет тебя об этом просить.

Я сглатываю комок.

Господи. Мэл.

Она всегда думает обо мне только хорошее.

– Я должна рассказать ей правду о том, что случилось тем вечером.

– Ты ничего не должна.

– Я хочу это сделать, – говорю я, хотя мне становится плохо от одной только мысли об этом.

Мне предстоит потерять одного из самых чудесных людей, которые только случались со мной – потому что люди действительно с нами случаются. Они настигают нас как стихийные бедствия, болезни или смерть. Мы сталкиваемся друг с другом по причинам, над которыми у нас нет власти, и порой влюбляемся – и это невозможно просчитать или объяснить. В нас может течь разная кровь, и мы не обязаны заботиться друг о друге – но все равно заботимся. И только рядом друг с другом чувствуем себя как дома.

После всего того, что Мэл для меня сделала, я обязана сказать ей правду о том, как погиб ее сын.

– Тебе всегда было тяжело хранить от нее тайны, – задумчиво произносит Люк, потирая подбородок.

– Раньше мне казалось, что ей достаточно на меня посмотреть и она тут же обо всем узнает. Я думала, что она видит людей насквозь. Но теперь понимаю, что на самом деле она просто слушала меня, когда я с ней говорила.

Следующие несколько мгновений мы молчим, а потом Люк произносит:

– Когда ты хочешь ей рассказать? Сегодня вечером она гостит у Наоми с Бобби. Чтобы немного отвлечься от привычной обстановки. Ей тяжело целыми днями сидеть в гостевой комнате.

– А это не слишком тяжело для нее? – с беспокойством спрашиваю я.

– Надеюсь, что нет.

– Можно я приду к вам домой попозже? Пока ее нет?

– Эээ… давай, – произносит Люк, и я понимаю, что мои слова поставили его в тупик.

– Очевидно, не за тем, чтобы поговорить с Мэл, – уточняю я. – Но я думаю, я могу кое-что сделать для нее на прощание.

Перед тем как я навсегда исчезну из ее жизни.

До того, как она захочет прогнать меня и больше никогда со мной не встречаться.

– Хорошо, – говорит Люк.

20

СЕЙЧАС

Когда я захожу в дом Коэнов, моя идея начинает казаться мне глупой и банальной. Я стою в гостевой комнате, которая теперь стала комнатой Мэл, и осматриваю голые стены, больничную кровать и полупустой шкаф.

– Чем я могу тебе помочь? – спрашивает Люк, стоящий в дверном проеме. Время уже близится к вечеру, но на улице еще светло, и в комнату падают солнечные лучи.

– Мне пригодится твоя физическая сила, если ты не против.

Он поднимается вслед за мной в просторную хозяйскую спальню – настоящую комнату Мэл. Атмосфера здесь в сто раз теплее, чем в гостевой. Огромная кровать заправлена белым одеялом с принтом из разноцветных брызг. Все стены завешаны фотографиями Роуэна, Люка, Сидни, Наоми и даже меня. Здесь есть снимки из тех времен, когда Мэл училась в Венгрии. В шкафу висит одежда, которую она больше не надевает. Многое из этого ей теперь слишком велико, но, тем не менее, я решаю забрать почти все. Иногда вещи нужны не для того, чтобы их надевать. Когда на них смотришь, то вспоминаешь, с кем ты была, когда их носила. Кого ты в них целовала.

Сегодня я бесстыдно надела белые облегающие джинсы, которые я так люблю. Те, что были на мне, когда я впервые поцеловала Люка. Я видела, что он заметил их, как только открыл мне дверь. Его глаза пробежались по всей их длине, но он попытался сделать вид, что ничего не помнит. Я надела их не для того, чтобы вызвать в нем какую-то реакцию; я надела их, потому что выходные проходили паршиво и мне хотелось, чтобы на мне была вещь, напоминающая о чем-то хорошем.

– Так, я не знаю, поместится ли туда этот ковер, – говорю я Люку.

Он производит какие-то умственные вычисления и решает, что попытаться стоит. Поэтому следующие полчаса мы вытаскиваем гигантский яркий ковер из-под старой кровати Мэл, сворачиваем его, спускаем по лестнице и переносим все вещи из гостевой комнаты, чтобы посмотреть, влезет он туда или нет.

– Он занимает почти всю площадь комнаты, – произношу я и закусываю губу, пытаясь что-нибудь придумать. – Может быть, отнесем его обратно?

– Ты шутишь? Мы за это время могли бы съездить в «Икею» и вернуться назад, – жалуется Люк, но по его лицу я вижу, что он это не всерьез.

– Вся суть в том, чтобы перенести сюда ее любимые вещи, – говорю я. – Блин, как бы его сюда вместить?

Когда я опять меняю решение, он становится на колени и начинает сворачивать ковер.

– Подожди, может быть, все-таки получится его расправить.

Он вздыхает.

– Я так понимаю, мы вычеркиваем дизайн интерьеров из твоего списка возможных будущих профессий?

– Это было грубо, – говорю я и снова поднимаюсь в спальню Мэл.