Если настигнет проклятие

Виктор больше ко мне не приходит. Моими посетителями стали два человека.

Первый – тот самый Александр.

У него две функции: осматривать меня и брать кровь. И теперь я поняла, что самое важное для Ордена, находится в моей крови.

Она была слишком важна.

Но со вчерашнего дня он больше не берёт мою кровь. Его уставший, омрачённый впалыми синяками под глазами вид говорит о том, что Виктор, очевидно, чем-то недоволен. Я вижу страх в глазах Александра, когда он касается меня, словно на самом деле разминирует бомбу, что в последних секундах от взрыва.

Не могу сказать, что меня радует его затравленный вид.

Не могу сказать, что меня вообще что-то теперь может радовать.

Но мысли об этом не наносят вреда моей личности. Они дают ей преимущества.

Второй мой завсегдатай гость – обычный солдат, приносящей еду. Он вообще ничем не выделяется в поведении. Робот на пульте управления, не иначе.

Пять шагов до небольшого столика, что сам сюда и принёс. Два действия на смену подносов. Пять шагов к выходу. Ни одного взгляда в мою сторону. Ни одной эмоции, даже тогда, когда я пробовала с ним заговорить.

Он либо запрограммирован, либо слишком хороший солдат.

Что-то похожее на улыбку дёргается в уголке моих губ от странности ситуации, на этот раз оба моих постояльца заходят меня навестить одновременно. Бездушник, как всегда, доходит лишь до столика и меняет подносы. Что я считаю абсолютно бесполезным занятием, так как этот уже четвертый, к которому я также не прикоснусь, как и к предыдущим.

А сливающийся с белизной моей камеры Александр подходит ко мне, оказываясь прямо напротив моих глаз. Он один раз вздыхает прежде, чем заговорить, и это новшество для меня.

– Ты должна питаться. Твоё состояние и так было нестабильно, после вмешательства… – он не договаривает. На лбу выступает испарина. Нервничает, и его голос, кажется, начинает дорожать. – Ты не понимаешь, чем это может обернуться, если Виктор разозлится. Чем может обернуться для тебя! – надавливает он, и можно подумать, что он действительно переживает за меня.

Но он спасает лишь свою шкуру. Очевидно, Виктор уже разозлился. И меня это почему-то не особо волнует.

Александр смотрит в мои глаза не моргая, но я даже попытки не предпринимаю отреагировать. Тем более, ответить. Он резко вздыхает и качает головой.

– Ты согласилась выполнять условия. Разве забыла детали соглашения?

Не забыла. Но к еде я больше всё равно не притронусь. Потому продолжаю молчать, однако крохотная ухмылка дрожит на моих губах. Не могу объяснить, отчего мне так нравится, как он продолжает бледнеть. И теперь он нервничает ещё больше.

– Думаешь, это весело, да? Но ты ничего никому не доказываешь, а лишь усложняешь. Я не смогу тебя держать в нужном состоянии, если…

– Хватит! – обрывает его грозный голос, и с лица Александра сходит последняя краска.

Он медленно поворачивает голову в сторону двери, чтобы встретить взгляд Виктора. Кажется, никто не заметил, как он вошёл. Руки Александра трясутся, когда он поднимает их в защитном жесте.

– Позвольте объяснить, – тараторит он, – за время Вашего…

– Я сказал, достаточно, Александр, – чуть спокойней снова перебивает его Виктор, и я начинаю догадываться, что дело здесь не в том, что тот на меня кричал.

Но я не смотрю на Виктора, поэтому понятия не имею, так ли это.

– Тебе нужно успокоиться, Александр, – продолжает Виктор, – с Еленой я сам поговорю.

Александр кивает и мгновенно понимает его намёк, выходя из камеры. Или же правильнее, вылетает.

Однако мне от всей этой неожиданной ситуации даётся легче наконец встретиться с Виктором лицом к лицу, когда он садится на стул. Он выглядит измотанным, и на этот раз на нём надет чёрный деловой костюм, вместо кителя.

– Здравствуй, Елена, – говорит он, а я так и не двигаюсь, прикованная одним боком к кровати. – Скажи мне пожалуйста, а не заманиваешь ли ты меня к себе подобным образом, потому что соскучилась?

Мне бы хотелось закатить глаза, но боюсь он вряд ли это оценит. Потому всё также молчу. Лучшее средство, так как окружающие очень разнообразно реагируют на молчание. Виктор же проще всех. Он улыбается и без церемоний спрашивает то, зачем действительно сюда пришёл.

– Почему ты отказываешься от еды?

Я ждала этого. Ждала именно Виктора, хотя мой отказ совершенно не связан с его посещаемостью моей камеры. Поэтому мне больше не за чем скрывать правду.

– Она чем-то напичкана, – без доли сожаления и страха заявляю я.

Но её горьким привкусом уже пропитана моя слюна. Меня тошнит от неё. Тело не слушается, а разум неясен. Я больше не могу проходить через это.

Виктор на секунду поражён моей прямотой, но затем берёт себя в руки.

– Это необходимо, – отвечает он, словно и не был застигнут врасплох.

И это наводит меня на другую мысль.

– Зачем я вам? – снова пробую задать вопрос, надеясь, что знания мне чем-то смогут помочь.