Если она кровоточит

“Мы знакомы. Я была вместе с ней в Комитете по Надзору за соседями. Что я могу для вас сделать, мистер Андерсон? Я долго шла пешком, и моя машина застряла в том, что кажется конечной пробкой в центре города. Что же касается банка, то это так . . . наклоняется.”

- Наклоняется, - повторил Марти. Перед его мысленным взором возник образ падающей Пизанской башни. С фотографией Чака Кранца на пенсии сверху.

- Он стоит на краю воронки, и хотя он не упал в нее, мне кажется, что он очень опасен. Наверняка будет приговорен. Я полагаю, что это конец моей работы, по крайней мере в центральном филиале, но мне на самом деле все равно. Я просто хочу пойти домой и поставить ноги на ноги.”

“Меня заинтересовал рекламный щит на здании банка. А вы его видели?”

“Как же я могла его пропустить?- спросила она. “В конце концов, я там работаю. Я также видела граффити, которые есть везде—мы любим тебя, Чак,Чак живет, Чак навсегда—и рекламу по телевизору.”

- Неужели?- Марти подумал о том, что он видел на Netflix прошлой ночью, как раз перед тем, как все это исчезло. В то время он отмахнулся от нее как от особенно раздражающей всплывающей рекламы.

“Ну, во всяком случае, местные станции. Может быть, по кабелю все по-другому, но мы этого больше не видим. Только не с июля.”

- И мы тоже.- Теперь, когда он начал выдумывать, что все еще является частью "нас", ему казалось, что лучше продолжать в том же духе. - Только канал 8 и канал 10.”

Андреа кивнула. “Нет больше объявлений на автомобили или Eliquis или Скидка на мебель Боба. Просто Чарльз Кранц, тридцать девять замечательных лет, Спасибо, Чак. Это длилось целую минуту, а потом мы вернулись к нашим регулярным повторам. Очень странно, но что в наши дни не так? А теперь я действительно хочу домой.”

- Этот Чарльз Кранц не связан с вашим банком? Может ушел из банка?”

Она остановилась на мгновение, прежде чем продолжить свой путь домой, неся высокие каблуки, которые ей не понадобятся в этот день. А может быть, и никогда больше. - Я не могу отличить Чарльза Кранца от Адама. Должно быть, он работал в штаб-квартире в Омахе. Хотя, насколько я понимаю, в наши дни Омаха-это просто огромная пепельница.”

Марти смотрел ей вслед. Так же как и Гас Уилфонг, который присоединился к нему. Гас кивнул на мрачный парад возвращающихся рабочих, которые уже не могли добраться до своей работы—продавали, торговали, занимались банковским делом, обслуживали столики, доставляли продукты.

“Они похожи на беженцев, - сказал Гас.

- Да” - сказал Марти. “Они вроде так и делают. Эй, ты помнишь, как спрашивал меня о моих запасах еды?”

Гас кивнул:

“У меня есть несколько банок супа. А еще немного басмати и рис-а-Рони. Хлопья, я полагаю. Что касается холодильника, то я думаю, что у меня будет шесть TV обедов и полпинты "Бен и Джерри".”

“Похоже, тебя это нисколько не беспокоит.”

Марти пожал плечами: “А что толку от этого?”

- Но видишь ли, это интересно” - сказал Гас. “Сначала мы все были обеспокоены. Мы хотели получить ответы. Люди ездили в Вашингтон и протестовали. Помнишь, как они перелезли через забор Белого дома и тех ребят из колледжа застрелили?”

“Да.”

“Там было свержение правительства в России и четырехдневная война между Индией и Пакистаном. В Германии появился вулкан, ради всего святого-Германия! Мы говорили друг другу, что все это скоро пройдет, но этого, кажется, не происходит, не так ли?”

- Нет, - согласился Марти. Хотя он только что встал, он чувствовал себя усталым. Очень. “Не дует сверху, а дует сильнее.”

- А потом еще эти самоубийства.”

Марти кивнул: - Фелиция видит их каждый день.”

Я думаю, что самоубийства замедлятся, - сказал Гас, - и люди будут просто ждать.”

“Для чего?”

“До самого конца, приятель. Конец всему на свете. Мы прошли через пять стадий горя, разве ты не понимаешь? Теперь мы подошли к последнему из них. Принятие.”

Марти ничего не ответил. Он не мог придумать, что сказать.

“Сейчас так мало любопытства. И все это тоже . . .- Гас махнул рукой. - Он появился из ниоткуда. Я имею в виду, мы знали, что окружающая среда идет к собакам—я думаю, что даже правые психи втайне верили в это,-но это шестьдесят различных разновидностей дерьма, все сразу.- Он посмотрел на Марти почти умоляющим взглядом. “Как долго? Год? Четырнадцать месяцев?”

- Да” - сказал Марти. “Отстой.- Похоже, это было единственное подходящее слово.

Наверху они услышали жужжащий звук и посмотрели вверх. Большие реактивные самолеты, летевшие в муниципальный аэропорт и обратно, были немногочисленны и высоко в эти дни, но это был маленький самолет, неуклюже летевший в необычно чистом небе и изрыгавший белую струю из своего хвоста. Самолет крутился и кренился, поднимался и падал, а дым (или какой там химический состав) образовывал буквы.

- Хм, - сказал Гас, вытягивая шею. “Самолет в небе. Не видел ни одного с тех пор, как был ребенком.”

Чарльз, самолет писал. КРАНЦ. А потом—конечно же-39 ВЕЛИКИХ ЛЕТ. Имя уже начало расплываться, когда самолет написал " СПАСИБО, ЧАК!".

“Какого хрена, - сказал Гас.

“Я тоже так думаю” - сказал Марти.