Если она кровоточит

Номер 42, где Шарлотта жила с братом с тех пор, как умер ее муж, перегрелся и так сильно пахнет попурри, что Холли надеется, что она не начнет кашлять. Или рвотные позывы, что было бы еще хуже. В маленьком холле стоят четыре боковых столика, которые сужают проход в гостиную настолько, что путешествие становится опасным, особенно потому, что каждый стол забит маленькими фарфоровыми фигурками, которые являются страстью Шарлотты: эльфы, гномы, тролли, ангелы, клоуны, кролики, балерины, собачки, кошечки, снеговики, Джек и Джилл (с ведерком каждый) и пьеса сопротивления, пончик Пиллсбери.

- Обед уже на столе, - говорит Шарлотта. - Боюсь, что только фруктовая чашка и холодный цыпленок—но на десерт есть торт ... и еще . . . и. . .”

Ее глаза наполняются слезами, и когда Холли видит их, она чувствует—несмотря на всю работу, которую она проделала в психотерапии—волну негодования, близкую к ненависти. Может быть, это и есть ненависть. Она вспоминает все те случаи, когда плакала в присутствии матери и ей говорили уйти в свою комнату “ " пока ты не выбросишь это из головы.- Она чувствует непреодолимое желание бросить эти самые слова в лицо матери, но вместо этого неловко обнимает Шарлотту. При этом она чувствует, как близко лежат кости под этой тонкой и дряблой плотью, и понимает, что ее мать стара. Как она может не любить старую женщину, которая так явно нуждается в ее помощи? Ответ, по-видимому, довольно прост.

Через мгновение Шарлотта отталкивает Холли с легкой гримасой, как будто она учуяла что-то плохое. - Иди к своему дяде и скажи ему, что обед готов. Ты же знаешь, где он сейчас.”

Действительно, Холли знает. Из гостиной доносится звук профессионально возбужденных дикторов, делающих футбольное предматчевое шоу. Они с Джеромом идут гуськом, чтобы не расстраивать никого из членов китайской галереи.

“А сколько их у нее всего?- Бормочет Джером.

Холли отрицательно качает головой. “Ну, не знаю. Она всегда их любила, но с тех пор, как умер мой отец, все вышло из-под контроля. А потом, повысив голос и сделав его искусственно ярким: "Привет, дядя Генри! Все готово к обеду?”

Дядя Генри явно не собирался бежать в церковь. Он ссутулился в своем La-Z-Boy, одетый в толстовку от Пердью с остатками его утреннего яйца и пару джинсов, из тех, что с эластичной талией. Они едут низко, демонстрируя пару боксерских трусов с крошечными синими вымпелами на них. Он переводит взгляд с телевизора на своих посетителей. На мгновение он становится совершенно пустым, а потом улыбается. - Джейни! Что ты здесь делаешь?”

Эти слова пронзают Холли насквозь, как стеклянный Кинжал, и она на мгновение вспоминает Чета Ондовски с его исцарапанными руками и порванным карманом пиджака. А почему бы и нет? Джейни была ее кузиной, яркой и жизнерадостной, такой, какой Холли никогда не могла быть, и некоторое время она была подружкой Билла Ходжеса, пока не погибла в очередном взрыве, став жертвой бомбы, заложенной Брэди Хартсфилдом и предназначенной для самого Билла.

- Я не Джейни, дядя Генри.- Все еще с той искусственной яркостью, которую обычно приберегают для коктейльных вечеринок. “Холли.”

Есть еще одна из тех пустых пауз, когда ржавые ретрансляторы идут по делам, которые они привыкли делать лизоблюдами. Затем он кивает. “Конечно. Наверное, все дело в моих глазах. От того, что слишком долго смотрел телевизор.”

Его глаза, эти штуки с Холли, вряд ли имеют какое-то значение. Джейни уже много лет лежит в могиле. В этом-то все и дело.

- Иди сюда, девочка, и обними меня.”

Она делает это как можно короче. Когда она отстраняется, он пристально смотрит на Джерома. “А это еще кто . . .” На какое-то ужасное мгновение она думает, что он закончит словами этого черного мальчика или, может быть, даже этого джигабу, но он этого не делает. Я думал, ты встречаешься с тем копом.”

На этот раз она даже не пытается поправить его насчет того, кто она такая. “Это Джером. Джером Робинсон. Вы ведь уже встречались с ним раньше.”

- Разве? Ум, должно быть, уходит.- Он говорит это даже не в шутку, а просто как своего рода разговорный заполнитель, не понимая, что это именно так.

Джером пожимает ему руку. “Как поживаете, сэр?”

“Неплохо для старика,—говорит дядя Генри, и прежде чем он успевает сказать что—то еще, Шарлотта кричит-практически визжит-из кухни, что обед уже начался.

“Голос хозяйки, - добродушно говорит Генри, и когда он встает, у него спадают штаны. Он, кажется, ничего не понимает.

Джером слегка кивнул Холли головой в сторону кухни. Она с сомнением смотрит на него в ответ, но уходит.

- Давай я просто помогу тебе с этим, - говорит Джером. Дядя Генри не отвечает, а только смотрит в телевизор, свесив руки по бокам, пока Джером подтягивает штаны. “Ну вот и все. Готовые к употреблению?”

Дядя Генри удивленно смотрит на Джерома, словно только сейчас замечает его присутствие. И это, вероятно, правда. “Не знаю, как ты, сынок, - говорит он.

“А как же я, сэр?- Спрашивает Джером, беря дядю Генри за плечо и разворачивая его в сторону кухни.