Если вы не бессмертны

Тринадцатая квартира оказалась на пятом этаже. С каждым этажом давний детский страх все ближе подступал к горлу. Поднимаясь по грязной лестнице, Инга пыталась вспомнить, как называется по- научному боязнь змей. Какая-то там фобия.

На секунду остановилась у простой светлой двери с поблескивающем в сумерках «13».

Офидиофобия!

Инга осторожно нажала звонок, который оказался приятно булькающим, успокаивающим. Какие-то трели. Явно, не соловьиные. Если, конечно, это трели вообще.

В коридоре послышались шаги, и Инга почувствовала, как натянуто улыбается, как будто прямо с порога на нее могла наброситься гюрза. «Он называл ее „моя гюрза“. Нежный супруг. Ничего не скажешь! А как этот, интересно, называет свою благоверную? Гремучая моя… Довольно мило. Звучит почти как „дорогая“ или „любимая“. И совсем не банально.

Дверь Инге открыла карлица. Мать? Жена? Женщина неопределенного возраста с седыми кудряшками или это цвет такой — пепла сигарет. Мышиный.

— Здравствуйте, — удивилась Инга.

Женщина с курдяшками мышиного цвета и маленькими бегающими глазками придирчиво осмотрела Ингу. Недружелюбно ответила:

— Вам кого?

— Здесь живет Александр Чарков?

— А-а, — мрачно протянула женщина. — Вы из газеты?

— Да.

— Суслик!

Чарков бодро выскочил на зов из комнаты.

Все-таки жена.

Он и вправду чем-то напоминал суслика.

— Здравствуйте. Я вам звонила, — Инга постаралась улыбнуться как можно приветливее.

Женщины юркнула в комнату, по всей видимости, спальню, громко закрыла за собой дверь.

С того времени, как была сделана та студенческая фотография, Чарков совсем не изменился. Даже помолодел. Или иллюзию моложавости создавала ярко-красная майка. На поросшей курчавыми волосами груди по-прежнему висит большой нательный крест. Значит…

— Здравствуйте. Меня зовут Инга.

— Александр. Проходите.

Инга осторожно выбралась из сиреневых полусапожек.

На зеленоватом ковре не то под змею, не то под леопарда запросто можно не заметить притаившуюся рептилию и наступить на нее. И тогда… Тогда змее придется выпустить яд, и хоть Чарков говорил, что змеи у него неядовитые, но ведь не известно еще, от чего умер Аникшин…

— Вы что думаете, у меня змеи по полу ползают? — раздраженно поинтересовался хозяин тринадцатой квартиры, заметив, как осторожно на цыпочках передвигается девушка.

— Нет? — обрадовалась Инга.

— Конечно, нет! — возмутился Чарков. — Я держу их в аквариумах.

Инга все еще настороженно осмотрелась. Зал больше всего напоминал лабораторию колдуна. Стенка была сплошь заставлена умопомрачительной красоты кораллами и раковинами, странными статуэтками, какими-то банками и колбами, в которых копошились насекомые. В углу за диваном компьютер новейшей модели странно гармонировал с мистическим интерьером, превращая его скорее в сюрреалистический. В другом углу, у окна, домашний кинотеатр соседствовал с большим аквариумом, в котором неподвижно свились кольцами две красивых (даже тем, кто не испытывает особой симпатии к змеям, приходится это признать), красных в черно-белую полоску, змеи. Рядом стоял другой аквариум с голубыми рыбками. Со стен со всех сторон свешивались оленьи рога и причудливо изогнутые сухие, обструганные и покрытые лаком ветки.

Об их назначении Инга догадалась не сразу, пока не заметила свешивавшуюся с такой вот ветки, возвышающейся над открытым аквариумом небольшую зеленую змейку.

Где-нибудь в траве ее вполне можно было не заметить.

Заметив, что девушка смотрит на ярко-зеленую змейку, но не заметив испуга в ее глазах, Чарков с гордостью вынул из аквариума ветку с обвивавшей ее рептилией.

— Это Chondropython viri — dis, — с довольным, как у ребенка, выражением лица привычно произнес Чарков сложное название рептилии. Инге оно ровным счетом ничего не говорило. — Такой нет даже в московском зоопарке. Такие красавицы, — любовно прищурился их хозяин, — есть только у одного частного коллекционера в Москве, в Тульском зоотеррариуме и у меня.

Инга многозначительно покачала головой и непроизвольно отстранилась.

— Она… она не ядовитая?

— Ну вы совсем, — оскорбился Чарков. — Кто же мне позволит держать дома ядовитую змею?

— А это, — быстрым и каким-то вальсирующим шагом Чарков переместился к другому аквариуму, в котором неподвижно застыли красные с черно-белым узором довольно крупные рептилии, — королевские змеи, но они сейчас вялые — на линьке.

Инга понимающе покачала головой. Понемногу она начинала привыкать к странной квартире. Но… на улице пока еще светло. А каково здесь находиться ночью, зная, что со всех сторон на тебя смотрят пауки и рептилии?

— Вот! — одним прыжком Чарков оказался у ящика громоздкой стенки „под дуб“ и извлек из кучи хлама что-то бесформенное, похожее на серый ажурный чулок.

— Кожа змеи! Хотите, подарю?

Инга не знала, как уклониться от неожиданного подарка.

— Большое спасибо!

Услышав голос Чаркова по телефону, Инга представляла его совсем иначе, этаким брюзгливым занудой. Но, как ни странно, теперь этот невысокий мужчина с усиками, похожий на каким-то образом мгновенно ставшего взрослым ребенка, казался ей забавным и даже по-своему интересным.