Если забуду тебя, Тель-Авив

И мир сейчас, то ли потерянный подросток, то ли котик, которого нужно обнимать большими руками, но некому. На Песах все очень ждали Машиаха, но опять не пришёл, католики тоже подвели, остался шанс у православных. Ну хоть благодатный огонь не упустите, вся надежда на Его Божественное Блаженство Патриарха Святого Града Иерусалима, да не отсыреет зажигалка его.

А пока что некому нас обнимать, некому рассыпать корм, возвращать игрушки, некому сказать «не бойся». И потому в эти дни блаженны лжецы, смеющие утешать друг друга, обещать, что скоро всё наладится или хотя бы сказать: «Я люблю тебя и никуда не денусь, ну что ты так орёшь, иди, шейку почешу».

9

С превосходством смотрю на клерков, открывших для себя работу на дому – путают, вишь ты, внутренний туризм с внутренний эмиграцией. Настоящий фрилансер, как запертый индеец Зоркий Глаз, отказывается замечать, что у сарая три стены, отмене карантина не рад и не вполне понимает, из-за чего было столько шума. Клерк же лишь одним глазком заглянул в себя, узрел выбитые окна, помойки, проходные дворы, промзону и в ужасе отпрянул. Или интеллигентски восхитился дичью и сранью, тихо ликуя, что сейчас нырнёт в экскурсионный автобус и вернётся к нормальной столичной жизни.

Фрилансер же точно знает, что его отсюда не вывезут. Это не карантин, это мы вообще так живём.

У меня ужасная ностальгия, кажется, если не увижу дождя ещё пару недель, загнусь. Милый бог, верни меня обратно в Москву, в тогда, где мы смертельно юные, ослепительно несчастные и все живые. И каждый красив. Тогда мы лгали только любимым – о том, что будем верны им всегда и никогда не умрём. Относительно первого – это не нарочно, просто в воздухе было слишком много любви, я слышала её как тоненькую мелодию, как лёгкое дыхание марта в февральском ветре, как запах Miyake, прохладный и пряный одновременно – ловила его поверх горького городского ветра, вдыхала, начинала чувствовать чей-то взгляд, оглядывалась и неизменно его встречала. А дальше мы зацеплялись друг за друга, сначала невесомо, как пара пушистых одуванчиковых зонтиков, а потом всё плотней, всё крепче – будто соприкоснулись ладонями и переплели пальцы так, что не оторвать. И после этого вопрос, когда точно так же сомкнутся и переплетутся тела, был лишь делом времени, и обычно я не тянула.

Что же до смерти, то это тем более не нарочно. Но мы ведь вернёмся и станем плясать под дождём, возможно, голые, и это опять будет красиво, а не как сейчас. И я поэтому читаю новости и жду, когда откроется небо и просыплет на нас утраченные дни, полетят самолёты, время повернёт вспять и все мы вернёмся – в тогда.

10

Внезапно, но торжественно клянусь, что никогда больше не буду откладывать путешествий. Я, например, специально не ездила в Париж, потому что на его счёт у меня была девичья мечта. Я хотела попасть туда с влюблённым мужчиной, и чтобы не как обычно – найти билеты, отель, заплатить, вызвать такси и поехать в аэропорт, а как в рекламе стирального порошка: он звонит и говорит: «Через три часа спускайся и не забудь паспорт». И чтобы и дальше оно всё происходило само, без малейшей моей заботы, только пропустить ту часть, где героиня выливает на себе вино и стремительно его застирывает, не меняя блаженного выражения лица.

Я так сильно этого хотела, что откладывала поездку, ожидая, пока появится этот чувак, или до тех, пока я окончательно не состарюсь и не уеду туда с пенсионерским туром.

Я откладывала поездку в Минск, к друзьям, потому что несрочно ехать в бывший совок, когда полмира не смотрены.

Я откладывала Барселону, потому что надо сначала в Венецию. А Венецию – потому что дорого.

Я откладывала даже Болгарию, там хоть и дёшево, но я ведь даже в Минске ещё не была.

А теперь смотрю новости о закрытых границах, потом на свой банковский счёт, потом репортажи о беспорядках и понимаю, что дура я дура.

Обязательно нужно раз в год приезжать в новую страну. Обязательно навещать друзей, которые почти под боком.

Обязательно нужно было ехать в Москву в январе, когда увидела, как мама выглядит на фото.

И если только будет ещё один шанс, я исправлюсь.

11

Недавно все репостили сайт с видами из произвольных окон, я полезла смотреть – ничего особенного, море, пальмы, солнце, красные крыши. Сижу, листаю вяло, и тут сердце такое бдыщ и отозвалось – низкое небо и типично подмосковное уныние, от которого верёвка сама намыливается и завязывается в скользящий узел. Третьи сутки смотрю, оторваться не могу, Балашиха, господи, я там никогда не была, но я её знаю, как женщина, однажды трахнувшая моряка или актёра, знает всех моряков и актёров мира. Ностальгия, беспощадная ты сука, кто бы знал, что бывает такая извращённая тоска.

12