Есть что вспомнить. Записки следователя прокуратуры

Нашумевшее в 2018 году на всю страну убийство тремя сестрами своего отца Хачатурян хорошо продемонстрировало профессионализм (а скорее его отсутствие) следствия. Сестер обвиняют в умышленном убийстве группой лиц по предварительному сговору. Прокуратура вернула дело на доследование в связи с необоснованной квалификацией, но… следователи остались при своем мнении. Логика безупречно прямолинейна: раз преступление сестрами совершено умышленно, то значит по предварительному сговору. Ну не могут быть охваченные единым умыслом действия трех человек спонтанными. Тем более, противоправное по отношению к ним поведение отца ими неоднократно обсуждалось. Разумеется, и внезапное сильное душевное волнение одновременно у трех человек не возникает. По той же логике не может быть и состояния необходимой обороны.

Возможно следствием собрано достаточно доказательств совершения убийства всеми сестрами. Но закон четко устанавливает совершение преступления «группой лиц», «группой лиц по предварительному сговору» или «организованной группой». Следовательно, каждый признак должен быть аргументирован. Предварительный сговор совершения убийства, кроме самого принятия решения именно о лишении жизни (не надо забывать, что действия исполнителя могут выходить за пределы предварительной договоренности – эксцесс исполнителя) обязательно предусматривает планирование с обсуждением следующих вопросов: где, когда, чем и как будем убивать; куда денем труп, как будем скрывать следы преступления и как будем объяснять исчезновение человека. У юристов это еще именуется – распределение ролей. Следуя простой логике, само обсуждение деталей убийства в данном случае заставило бы отказаться от него, даже если такая идея и пришла бы кому-то из сестер. Остаются показания самих подозреваемых, которые вроде бы подтверждают факт предварительного сговора. Но адвокаты сестер уже обращали внимание судей на поразительное совпадение этих показаний. Они как под копирку написаны. О механизме появления таких показаний говорить просто не хочется. Сестры убийства не скрывали и не делали таких попыток. После длительных споров о квалификации дело направлено в суд с квалификацией следствия. Убежден, что это квалификация неверна, но до сих пор судом дело не рассмотрено.

Стоит сказать, что само наступление смерти может не охватываться умыслом. Диспозиция ч.4 ст.111 УК РФ прямо говорит об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью с причинением смерти по неосторожности. Поэтому наступление последствий недостаточно для установления прямого умысла на их причинение.

При обучении в Саратовском юридическом институте в письменной контрольной работе было очень лаконичное задание: «В ссоре Петров ударил Сидорова гаечным ключом и выбил ему левый глаз. Как следует квалифицировать его действия, если глаз у Сидорова незрячий (протез)?» Очевидно, что утрата глаза относится к тяжкому вреду здоровья. Утрата протеза, естественно, таких последствий не несет. Будут только требующие непродолжительного лечения повреждения прилегающих к протезу мягких тканей, то есть умышленное причинение легкого вреда здоровью. Задача явно относилась к теме «судебно-медицинские критерии тяжести вреда здоровью». Я квалифицировал действия Петрова как покушение на причинение тяжкого вреда здоровью и… получил незачет. Встретившись с преподавателем, я сказал ему, что не согласен с его оценкой и понимаю, какое решение требовалось по условию задачи. «Понимаете, и решили неправильно?» – преподаватель посмотрел насмешливо. «Но данных условий совершенно недостаточно для объективного решения, – решительно возразил я. Нет никаких данных для определения вины Петрова. Знал ли он о том, что глаз Сидорова незрячий? Какой размер гаечного ключа? Вряд ли 10 на 12, его для удара и использовать неудобно, а в ссоре используют предметы объемней и потяжелее. А при нанесении удара тяжелым металлическим предметом в жизненно важный орган – голову, нападающий понимает, что может быть причинен тяжкий вред здоровью. И ведь Сидоров не будет стоять неподвижно, а рядом с глазом расположен висок. Протез глаза останется целым, но какие будут последствия от удара гаечным ключом в висок? И если Петров знал о протезе, неужели у него был умысел на то, чтобы только выбить его? Какие взаимоотношения сложились между Петровым и Сидоровым, как они характеризуются, что говорил Петров при нанесении удара и после него, как его наносил? Без этого нет оснований говорить о прямом умысле на убийство. Поэтому мое решение единственно верное. Выслушав мою эмоциональную тираду, преподаватель размашисто написал на контрольной: «зачтено».

Нелишне напомнить: если ст.111 УК РФ (108 УК РСФСР) предусматривает двойную форму вины (умысел и неосторожность), а убийство совершается и с прямым, и с косвенным умыслом, то покушение на убийство – только с прямым умыслом.