Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Брайан О’Коннор, глава наших рабочих групп, уткнулся в бетонную стену по имени Валерий Рюмин. Рюмин работал одним из заместителей генерального директора «Энергии». Бывший инженер программы «Салют», бывший космонавт, который провел год в космосе за два длительных полета, а в последнее время – руководитель полета станций «Салют-7» и «Мир». Он был самым высоким русским из всех, кого я знал: ростом за метр девяносто, темноволосый, грузный и внушительный.

Его напрочь не интересовали совместные программы с NASA. Он ставил под сомнение всю затею с полетом русского космонавта на шаттле. Он сталкивался с О’Коннором, который совершил два полета на шаттле, поскольку не считал его 16 дней в космосе равными своим 362. Помимо всего прочего, он настаивал на том, что шаттл ненадежен и небезопасен.

Российское космическое агентство не сильно помогало на наших встречах. Представителем Коптева в рабочих группах был Борис Остроумов, ветеран-аппаратчик из Министерства общего машиностроения, и хотя в целом он нас поддерживал и впоследствии стал моим другом, он выказывал большое пристрастие к водке и иногда засыпал прямо на заседаниях.

Ни одна из претензий Рюмина не казалась мне существенной. Я сказал О’Коннору: «К сожалению, эти люди находятся в стесненных обстоятельствах и нуждаются в нас. Следовательно, «золотое правило» должно работать. Золото у нас есть. Мы можем помочь им установить правила». Я посоветовал Брайану оставаться вежливым до конца, улыбаться и говорить так: «Вот что было согласовано, и вот что мы собираемся делать».

«Золотое правило» упростило переговоры. Семёнов заявил, что поскольку «Энергия» является теперь «частным предприятием», ее продукция и услуги продаются. Он хотел, например, чтобы мы арендовали его стенды для испытаний двигателей в Загорске[170], или место для экспериментов на «Мире». Семёнов даже был готов обеспечить снабжение станции «Фридом» своими грузовыми кораблями «Прогресс». Кроме того, «Энергия» предложила нам «универсальный» стыковочный механизм, который оказался слегка модифицированным стыковочным адаптером ЭПАС. Владимир Сыромятников, советский разработчик первоначального варианта, все еще отвечал за его разработку. Владимир был замечательным другом и одним из самых блестящих инженеров, которых я знал. Во время ЭПАС мы неоднократно обедали вместе, с интересом дискутируя на технические темы.

Одно новое предложение состояло в том, чтобы использовать «Союз» на станции «Фридом» в качестве корабля для гарантированного возвращения экипажа. Шаттлы не могли оставаться пристыкованными к станции более чем на неделю, а «Союз» мог находиться на орбите до шести месяцев. В 1987 году, во время проработки проекта станции в Национальном исследовательском совете, я настоял на таком корабле для аварийного возвращения, но даже и не предполагал использовать «Союз» в этой роли. Мы обещали всерьез продумать эту идею[171].

Днем в четверг 16 июля после визита нашей делегации на Завод имени Хруничева в Филях обе стороны собрались в Центре зарубежной прессы для формального подписания Меморандума о взаимопонимании. От России его подписал Коптев. Семёнов и несколько его заместителей присутствовали, но благоразумно не стали устраивать сцену. Спустя 17 лет после ЭПАС Соединенные Штаты и Россия вновь работали вместе в пилотируемом космосе.

Глава 21 Рождение МКС

Летом 1992 года NASA находилось под перекрестным огнем. Трудно было открыть газету и не найти в ней жалобы на перерасход средств и проблемы с «железом» в различных программах. Главной темой публичной порки NASA был многомиллиардный Космический телескоп имени Хаббла. Его доставили на околоземную орбиту в апреле 1990 года шаттлом в полете STS-31, а у него оказалось неправильно сконструированное главное зеркало, из-за чего изображение получалось «затуманенным». Агентство потратило два года на подготовку плана ремонта телескопа в первом запланированном полете по его обслуживанию.

Ранее тем же летом экипаж STS-49 провел блестящую операцию по спасению неисправного спутника фирмы Intelsat. Кульминацией его была геркулесова третья попытка поймать спутник, в ходе которой астронавты Рик Хиб, Пьер Туэт и Том Эйкерс буквально схватили его руками. Дэн Голдин был доволен результатом полета, но ему очень не понравилась необходимость подобной импровизации. Он попросил д-ра Джина Коверта собрать независимую комиссию и изучить состоявшийся полет.

Обнаружили мы полное безобразие. Захват спутника не отрабатывался должным образом, а документация на него не соответствовала реальному «железу». Но самой большой проблемой было отсутствие единого руководства полетом. Я предложил NASA вернуться к подходу аполлоновских времен и назначить директора миссии конкретно под полет шаттла для ремонта «Хаббла». Майк Мотт, который ушел из Группы синтеза в корпоративный мир, предложил на эту должность бывшего летчика-испытателя Корпуса морской пехоты по имени Рэнди Бринкли, который работал тогда на предприятии McDonnell Douglas в Сент-Луисе.