Есть только дорога…

– Моя прабабушка знала, как за ней придёт смерть, – сказала Лосик, глядя на отсветы костра, – Это она рассказала мне во снах. Поэтому она подготовилась хорошо и заранее. Правда, бабушку не предупреждала. Но, как могла, "подстелила соломы", чтоб челюсти того страшного времени не пережевали её мужа – моего прадеда Семёна и маленькую мою бабушку Галину. Я вот думаю, если будет такое страшное время, когда придёт мой черёд, смогу ли я сделать так же, как прабабка Марья?

– Не могу судить за тебя и твоих родных. Мне всё же жаль, что твой "суженый" не я, – сменил тему Леший.

– Мы молоды. Тебе – двадцать, мне – восемнадцать. Дружить нам судьба не помешает. Да и у тебя, Леший, всё будет хорошо.

– Ты оптимистка, – улыбнулся Леший, – пойдём спать?

– Давай.

Леший накинул "Гром" на плечи, размял затёкшие ноги и вприпрыжку, в несколько шагов спустился со скалы к костру. А следом за ним и Лосик.

– Ой, Леший пришёл! – Рыжий обрадовался, – спойте что-нибудь!

– Мы подмёрзли, – сказала Лосик.

– А мы нальём! – Лешему и Лосику протянули кружку с горячим ароматным глинтвейном, – грейтесь! И бутерброды берите!

– Спасибо!

Лосик отпила, передала кружку Лешему и взяла в руки гитару:

"Далеко по реке уходила ладья,

За тобою ветер мою песню нёс.

Я ждала-ждала, проглядела очи я,

Но покрылся льдом да широкий плёс…"208

После этой грустной песни она сунула гитару в руки Лешему, который тоже вспомнил "Мельницу":

"Над болотом туман

Волчий вой заметает следы

Я бы думал, что пьян,

Так испил лишь студёной воды…"209

Леший допел, да и снова сунул гитару Рыжему. Тот, со словами: "Ну, от лирики перейдём к кричалкам", затянул "Выйду ночью в поле с конём…"210. Коля-Конь поморщился, а народ начал над ним потешаться. Но запели все.

Под звуки "Коня" Леший с Лосиком потихоньку покинули костёр и залезли в "зелёное чудище".

– Как ты думаешь, мы сможем увидеться во сне? – шёпотом спросил Леший

– Надо попробовать, – ответила Лосик, поцеловав Лешего в небритую щёку.

Леший обнял Лосика, уткнувшуюся в его плечо, и действительно быстро уснул.

Снился Лешему зимний город с яркими рыжими фонарями на мостах, блестящим и хрустящим снегом под ногами и чувством простора. Леший сразу узнал свои ощущения от Новосибирска. Он стоял на "Плахе" у памятника Ленину вместе с Чумой, стопщицей из Ёбурга. Она рассказывала ему про автостоп и характер города Новосиба.

"Я приехала сюда первый раз летом, причём так ехала – аж летела. Купила хотдог, пива и пошла искать дворик поуютней, чтоб покушать. Нашла. Села на скамейку и думаю, мол, город, скажи что делать дальше. А потом поднимаю глаза. А там гараж стоит. И на гараже надпись: "Пошёл вон". Я такая, мол, поняла. Развернулась, на собаку в сторону "Аэрофлота"211, и на трассу обратно в Ёбург. А во сторой раз приезжала, так по дороге машина сломалась одна, у другой – колесо лопнуло. Но всё же доехала, я с Дусей ездила, ты её знаешь вроде. И мы всё же доехали. Нас на "Троллейке"212 высадили ночью, мы с какими-то гопниками затусили. Ага-ага, две девчонки с гитарой и пирсой! Ну нормально посидели. Парни-гопники нас подогрели едой и деньгами, а с утра проводили на электричку в город. А там, на Вокзальной магистрали надпись: "Опять вы? Ну ладно, будь по-вашему" Такой вот он, Новосибирск". Леший развернулся вокруг, посмотрел на яркие фары машин, новогодние растяжки, автобусы, едущие по Красному Проспекту. Обернулся – Чумы уже не было рядом. Усмехнулся, да и пошагал в сторону Вокзала. По дороге ему встретилась Лосик.

– Привет, Леший. Ты помнишь, что это сон?