Есть у Революции начало

Товарищи революционеры переглянулись снова. Самый молодой, не сдержался первым.

— Значит ты можешь летать в любой город России и даже заграницу?

— А сколько груза вмещается в самолёт? — думая о чём — то своём, зачастил он с вопросами.

— Где у тебя швейцарский подарок хранится? Он хоть без немецкого креста на хвосте?

— Стоп! — прервал расспросы Молотова дядя Коля.

— Парнишка с Серафимой знаком, — многозначительно приподнял заскорузлый указательный палец.

— Она организовывала отряды боевых лётчиц, — проговорил гораздо медленнее, специально давая Вячеславу время, продумать все выгоды знакомства с Серафимой.

Молотов моментально всё понял. Молчаливо улыбался, сверкая в темноте ночи молодыми зубами, слушая своего нового товарища по партии.

— Василка, — погладил меня по голове жесткой, мозолистой ладонью.

— Он конечно молодец, что самолёт пригнал из — за границы, — понизил голос до интимного шёпота и склонил голову к плечу.

— Но Серафима, с военным отрядом лётчиц и тысячами сирот в её интернатах, нам полезнее может оказаться.

Понятно, что народная молва приписала все заслуги в организации отряда, бабе вышедшей из самых глубин народа. Как раз к месту получилось спасение ею, от голодной смерти, сотен деревенских детей. Разумеется, заслуги благодетельницы во много раз преувеличивались. Вместо реальных сотен, приписывались мифические десятки тысяч мальчишек и девчонок. Именно особым контингентом спасённых и объясняли в народе молодёжный состав летчиц. Не хотели они верить, что летчицами были исключительно грамотные и образованные девушки из высшей знати. Необразованные крестьяне, искренне верили, что матушка Серафима смогла закупить «еропланы» и обучить сироток на них летать, за свои деньги.

Для просвещённых кругов столичной общественности, более достоверной показалась идея иностранного вмешательства, буржуазии Америки, Англии и Австралии. Именно такую легенду, распространяли в газетах по всему миру, нанятые мною журналисты. Разумеется, все объяснения представлялись в виде версий и возможностей.

Таким образом, неизвестное военное вмешательство, в боевые действия на русско — германском фронте, каждый человек в мире был волен трактовать по своему. Как выяснилось, дядя Слава Молотов оказался не в курсе деталей последних событий. Для него война была важной только в плане возможности уклонения от призыва на фронт. Разумеется, он знал по газетам о последних успехах Брусилова. Слышал о необычном лётном отряде иностранных лётчиц, награждённых лично Николаем Романовым. Но так как эта тема его совершенно не касалась, он не углублялся в её изучение.

Путиловский рабочий, дядя Коля, кратко пересказал ему все версии, бродящие среди простого люда Петрограда. Внимательно слушая его, сам удивлялся, насколько много может додумать необразованный люд. Правильно говорят: Если умных мнений может быть два, — три, то глупостей можно придумать бесчисленное количество. В конце перечисления всех заслуг бывшей преступницы, приписываемых ей народом, Вячеслав Молотов, уже откровенно улыбался. Несмотря на сомнительность всей доброй славы бывшей содержательницы притона, Молотов не на шутку заинтересовался знакомством с ней. Так и сказал.

— Меня совершенно не волнует, что там было с этим лётным отрядом на самом деле, — дружески похлопал по плечу Николая, прерывая его восторженный пересказ сплетней.

— Самое главное, что народ верит этой бывшей проститутке, ценит и готов пойти за ней, куда она позовёт, — внимательно поглядел на своего товарища и повторил снова.

— Куда только она позовёт.

На этот раз фраза получилась слегка вопросительной. Оба однопартийца, перевели взгляды на меня.

— Так что ты недавно говорил, насчёт знакомства с Серафимой? — как бы забыв моё упоминание её готовности помогать бедным, переспросил Молотов.

— Как хорошо ты с ней знаком? Она тебя хоть узнает, если снова встретит? До какой степени она будет готова помочь, если тебе понадобится? — наперебой задавали вопросы оба товарища.

Дождавшись завершения града слов, как положено мальчишке, сдержанно — горделиво похвастался.

— Тётя Сима меня уже, почти два месяца знает, — сказал правду, добавив того, что хотелось услышать собеседникам.

— Можно сказать, что мы с ней друзья. Она мне помогала, когда я в Питере случайно потерялся. Потом, её мастера, помогли отладить самолёт, когда я перелетел через Финляндию сюда.

— Я даже с несколькими девчонками из военного отряда знаком, — откровенно похвастался.

— Если вы хотите буржуев скинуть, то помощи в этом у неё не надо просить, — как бы равнодушно, особенно по сравнению с недавним эмоциональным хвастовством, спокойно проговорил я.

Оба революционера тревожно выпрямились, подняв головы, устремили на меня непонимающие взгляды.

— Ну вот, — подумал я с огорчением.

— Как всегда не мог отказать себе в удовольствии провоцировать слушателей. Пришлось торопливо извиняться, — мол, не так меня поняли.

— Она сама, капиталистов, на ленточки для бескозырок готова резать, — исправился я писклявым, нарочито детским, голоском.