Есть!

– Соус? – деловито переспросил П.Н., и Катя, как на экзамене, ответила:

– Томатный сок пополам с аджикой. Или запечённый чеснок с укропом и сливками. А вообще, эти крылья и без соуса хороши. Я иногда их по-другому делаю – в чесночно-имбирном маринаде. Или в кляре из белков с крахмалом. Ум отъешь! Хотя лично мне никогда не нравилось это выражение.

За окном взлетел очередной лайнер.

– Вы знали, кто я такой, – упрекнул Катю П.Н., и она вспыхнула, как газовая горелка. Розовые щёки и пышные, белые с едва заметной желтизной – как правильный бешамель – волосы. Ренуар! П.Н. любовался этой женщиной, как красивым блюдом. Ему хотелось её попробовать! А он-то думал, все эти штуки – про женщин – у него в прошлом, потому что на личную жизнь не хватает времени… – Ещё до того, как подойти ко мне, вы знали, кто я такой. Куда вы летите из Лондона?

– В Вашингтон, – потупилась Катя. – На фестиваль.

«Это не может быть подстроено специально, – убеждал себя П.Н., расплачиваясь с официанткой. – Это ж как надо было всё рассчитать! И зачем ей это понадобилось? На работу хочет?»

Как все успешные люди, П.Н. подозревал судьбу и чёрта в каждодневных злонамеренных кознях. Но сейчас ему не хотелось убеждаться в собственной правоте – да ну её в корягу.

– Однажды, – развлекательным тоном произнёс директор телеканала «Есть!», – я долго не мог найти мотель в Мэне, пока не съехал к городку Джоппатаун. Я не люблю заранее заказывать гостиницы. Мне интереснее ночевать в неожиданных местах…

…Катя слушала дорожные байки П.Н., улыбаясь во весь рот. К счастью, одновременно с этим она слушала ещё и приглашения на посадку – иначе наши герои пропустили бы свой самолёт.

Этим же рейсом в Вашингтон улетал мэр нашего города Андрей Алексеевич Рябчиков – он сидел в бизнес-классе, закинув руки за голову. Правый рукав мэрского джемпера был сильно порван – Катя предположила, что Рябчиков специально надевает этот джемпер в путешествие. Чтобы горожане знали – никакой он не стяжатель.

П.Н. уселся позади дырявого мэра, пошушукался со стюардессой – и вскоре Катя уже сидела с ним рядом, блаженно развалившись в широком удобном кресле. Она, как никто другой, отлично чувствовала, что значит набирать высоту.

Глава двенадцатая,

целиком отданная девушке с голосом, как земляничное мороженое

Обычные девушки завидуют чужой красоте, деньгам и успехам, но Ира Николаева была девушкой необычной. Больничный запах камфары и жгучий аромат мяты нравились ей больше цветочных благоуханий. Розовому цвету она предпочитала грязный оттенок хаки, к нарядам была равнодушна, косметикой не пользовалась и в зеркало на себя смотрела без всякого энтузиазма. Главным козырем Иры Николаевой был голос – нежный, сочный и прохладный, как земляничное мороженое. С таким голосом прямая дорога в рекламу или секс по телефону, но Ира Николаева, опасаясь всего предсказуемого, нашла себя, как любят выражаться биографы-подёнщики, на политическом поприще.

В прежние годы заманить девушку (или юношу) на это самое поприще было практически невозможно – молодых влекли иные идеалы: одежда из коммерческих магазинов, счета в швейцарских банках и сникерсы. Но вот свершился полный разворот – и одетая в суровые манатки молодёжь гурьбой поспешила на баррикады. Для того, чтобы в обществе созрели готовые к политической борьбе граждане, требуется длительное время варки в буржуазном бульоне. Неслучайно именно бывших советских людей так раздражают восторженные европейские коммунисты, а европейских левых – зажравшиеся богачи, кормящие кошек икрой.

Ира Николаева ухватила самый хвостик советского строя – этот зверь сбежал через пять лет после того, как она появилась на свет. Родители Иры были, по её мнению, оголтелыми мещанами: папа, одержимый новыми машинами, как бесами, и мама, с утра до вечера пестовавшая своё стареющее (как полагала Ира) и уж точно что бренное тело в салонах красоты и других соляриях. Злоупотребление гостеприимством соляриев делало маму точной копией копчёной курицы из магазина «Сириус».

Пожрать, поспать, похвалиться перед соседями, посмотреть телик, снова пожрать, поспать, пусть всегда будет солнце, так замыкается круг… Ира презирала своих предков, и они в целом платили ей тем же – во всяком случае, понять дочку, начисто лишённую интереса к материально-потребительскому миру, они способны не были. Дочь цвета хаки оставалась равнодушна к шопингу и пилингу, да и водить прекрасные авто угрюмо отказывалась. Ногти у Иры были сгрызены дотуда, докуда их можно сгрызть в принципе. «Я так мечтала о девочке, – жаловалась своему косметологу Ирина мама, – а сейчас поняла, что лучше бы у нас родился мальчик».