Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма

Опираясь на таких гвардейцев труда, партия сумела сделать так, что сегодня советский рабочий неизмеримо вырос, пользуется огромным авторитетом и вызывает огромный интерес к себе во всем мире. Я не говорю о лагере социалистических стран. На заводах чехословацкого металлургического Кладно мне приходилось слышать от чешских сталеваров самые добрые, самые дружеские слова о советских мастерах металла. А в какой из стран, строящих социализм, не знают московского токаря Быкова или ленинградского фрезеровщика Карасева? В Венгрии побывал другой ленинградский фрезеровщик, Леонов. Сколько их едет за рубеж, сколько к ним приезжают из-за рубежа!.. В лагере социалистических стран все народы — друзья и братья. Но и там, в странах капитализма, жизнь и труд советского рабочего всюду беспокоят умы.

Несколько лет назад во Франции, на тротуарах Бордо, по которым ветер с недальнего океана мел листья облетавших платанов, меня и моих товарищей, московских журналистов, подробно расспрашивали о жизни советских рабочих. Расспрашивали люди, вполне доброжелательно относящиеся к нам, но уж очень плохо, неверно и скудно информированные о советской действительности, поскольку хозяева буржуазной прессы отнюдь не заинтересованы в добросовестной информации о нас.

Расспрашивали о заработках наших рабочих, об их квартирных условиях, о том, могут ли они строить себе собственные домики, имеют ли автомобили, ловят ли рыбу, занимаются ли охотой; могут ли, например, разводить кроликов, держать собак, выращивать цветы и т. д. и т. п.

Тем, кто спрашивал, думалось, как мы понимали, что никакой личной жизни у наших рабочих нет, что по утрам они выстраиваются в колонны и шеренгами маршируют на завод, а вечером опять выстраиваются возле завода и маршируют домой. Назавтра все повторяется, и так день за днем, год за годом.

Я рассказывал о поселке рабочих металлургического завода «Азовсталь», об аккуратных, светлых индивидуальных домиках, во дворах которых, куда ни зайди, всюду встретишь то голубятни с почтарями и турманами, то плодоносящие виноградные лозы; рассказывал о ленинградских машиностроителях, среди которых есть мастера альпинизма — покорители высочайших в Советском Союзе горных вершин, многочисленные мастера других видов спорта, есть члены Общества по распространению политических и научных знаний, читающие лекции в больших аудиториях; рассказывал о московских сталеварах и строителях автомобилей, о горняках Донбасса.

Может быть, мои слушатели верили мне не до конца, оставляя место сомнениям, но их и нельзя винить в этом: не так-то легко, и особенно живя в условиях ежедневной, ежечасной беспардонной дезинформации, поверить на слово в те огромные изменения, какие за годы Советской власти произошли в бывшей царской России, поверить, что труд советского рабочего во многом утратил прежние отличия от труда умственного, все теснее — сегодня в одной, завтра в другой, послезавтра в третьей точке — смыкается с ним, что возникла и растет интеллигентность физического труда, рабочий-интеллигент становится типичным рабочим в нашем обществе.

В Ленинграде, на заводе имени Карла Маркса, несколько лет назад я встречался с токарем, о котором не очень-то в шутку начальники соседних цехов говаривали, что его к ним в цех пускать нельзя. Острый инженерский глаз этого человека видел, схватывал то, что от других было подчас скрыто. Он видел несовершенства в конструкции выпускаемых машин и предлагал свой путь устранения этих несовершенств, правильный путь, остроумный. Он умел перевести на токарный станок такие работы, которые до того требовали сложных уникальных операций. Он будоражил застаивавшуюся мысль, перешагивал через привычное; многим от него было беспокойно, но дело от этого двигалось быстрее и лучше. Это была его особенность — особенность передового советского рабочего, который чувствует себя ответственным не только за личный трудовой участок, но и за все, что делается на заводе.

Редкий рабочий сегодня не является и в душе и на практике рационализатором или изобретателем. Придите в любой цех любого завода, заговаривайте с каждым подряд — и почти каждый расскажет вам, в конце концов, о том, какие он мыслит изменения и улучшения в работах, связанных с его профессией.

Года два назад в Донбассе корреспондент одной из местных газет, листая свой блокнот, рассказывал мне о рабочем-рационализаторе Григории Рубане. Он рассказывал, что рабочий очистного забоя Григорий Рубан задумал механизировать трудную в горняцком деле нарезку лав.

Недавно в газетах я вновь встретил имя Григория Рубана. Оказывается, настойчивый горняк все свое свободное время в течение двух лет проводил в механической мастерской, возле станка, и собственноручно изготовил сотни уменьшенных в размерах деталей задуманного им комбайна для нарезки лав. Сейчас, как сказано в заметке, действующая модель нарезного комбайна готова. Технический совет треста Куйбышев-уголь одобрил изобретение и возбудил ходатайство об изготовлении опытного образца этой ценной машины.