Эстафета поколений: Статьи, очерки, выступления, письма

Рабочий класс в России сумел завоевать власть, но пользоваться ею еще не научился, ибо, в противном случае, он бы подобных преподавателей и членов ученых обществ давно бы вежливенько препроводил в страны буржуазной «демократии». Там подобным крепостникам самое настоящее место».

Это небольшой штришок из жизни В. И. Ленина, но мне кажется очень характерным. Через такие штришки с не меньшей силой, чем по его деяниям мирового масштаба, понимаешь, ощущаешь и цельную, сражающуюся, зоркую натуру создателя, первого строителя нашего государства, и те нормы, которые были подлинными нормами его жизни.

1966

ВЕЛИКИЙ КЛАСС ТВОРЦОВ

Мысль об этой статье пришла 5 мая в зале Кремлевского Дворца съездов, на торжественном заседании, которое было посвящено 150-летию со дня рождения Маркса. Точнее, она возникла в те недолгие минуты, когда заседание уже объявили закрытым и несколько тысяч москвичей всех возрастов пели партийный гимн коммунистов.

Давно не приходилось слышать столь могучего хора, такого слитного, вдохновенного пения, полного силы, веры, готовности к новым и новым битвам за великое, удивительное будущее человечества. Крепко сложено из железобетона здание съездовского дворца, но и оно, чудилось, вздрагивало на взлетах торжественной и вместе с тем кипучей, зовущей к боям, не стареющей с ходом десятилетий мелодии «Интернационала».

И вспомнилось, многое вспомнилось...

Увиделся в памяти Белый зал в Смольном, где полвека назад Владимир Ильич Ленин оповестил мир о победе социалистической революции, о том, что на пепелищах царизма и керенщины встает невиданная рабоче-крестьянская Советская Россия. Вспомнился Зимний с его иссверленными буравами винтовочных и пулеметных пуль кроваво-красными фасадами, которые, будто памятники недавним революционным штурмам, простояли так, в густых отметинах, чуть ли не до начала тридцатых годов. Вспомнились цехи «Красного путиловца», залы рабочих клубов, первомайские и октябрьские демонстрации на Дворцовой площади, субботники по разборке развалин старых петербургских домов, особняков, складов, сгоревших еще в февральские дни... И всюду люди в куртках, бушлатах, пиджаках и в кепках; тысячи, сотни тысяч, миллионы неторопливых, уверенных в себе, в своих товарищах, сильных людей, которые всегда шли первыми, которые всегда вели за собой, пробивали своим трудом и жизнями нелегкие дороги человечеству сквозь годы, столетия — сквозь историю. Они были и там, где предстояло свергать царя или сбрасывать Временное правительство, и там, где надо было решительными действиями ответить на призыв Ленина о защите юной Республики Советов, и там, где строили первые советские паровозы и тракторы, и там, где создавались бригады, которые отправлялись в деревню на коллективизацию, в помощь крестьянам, пожелавшим избрать иной, коллективный путь жизни взамен прежнего, единоличного.

С «Интернационалом» рождалось каждое новое, важное, небывалое дело; «Интернационалом» венчалось его завершение.

Мне вспомнился Новгород начала давних двадцатых годов. Водники судоремонтных мастерских ремонтировали, перекрашивали, возвращали к жизни старые речные пароходы пароходчика Забелина. Вместо «Иоаннов Кронштадтских», «Марий Забелиных» новгородцы на родном Волхове увидели вскоре «Всероссийского старосту Калинина», «Коммунара», и каждый раз, когда следующий оживший пароход, плеща колесами, выходил из затона на службу народу, над древним Волховом могуче и радостно гремел стоустый гимн пролетариев, людей рабочего класса: «Мы наш, мы новый мир построим...»

Вспомнился мне и зал красного уголка под одним из стапелей Балтийского завода на Неве.

Шел 1943 год. Балтийцам, выдержавшим два года блокадного труда, вручались медали «За оборону Ленинграда». Рвались немецкие снаряды на заводских дворах, в окрестных Василеостровских улицах; но не от их разрывов вздрагивало подстапельное помещение, полное людьми в спецовках, в пиджаках, в кепках. Питерские кораблестроители с не поколебленной голодом, блокадой, смертями уверенностью азартно пели о громе возмездия, который придет и грянет над сворой псов и палачей, терзавших город революции.

Всякий тот час, когда было нечеловечески трудно или когда было в избытке радостно, когда надвигалось временное поражение или приходила победа, сам собою вспыхивал «Интернационал». Тесней смыкались тогда плечи, туже напрягались мышцы, крепче становился шаг. И не было ничего на свете такого, что оказалось бы не под силу рабочему классу. Не поверили, как известно, некие революционеры, которые революционерами были лишь на словах, в то, что трудовые классы России способны взять власть в свои руки, удержать ее и правильно ею распорядиться. Она уже была взята, власть, но они, эти «революционеры», все еще ныли и все отрицали; рабочие же вместе с бедняками крестьянами, с честными середняками индустриализировали страну, коллективизировали ее сельское хозяйство и твердо, не останавливаясь, шли и шли вперед.