Эсташ Черный Монах

Когда французы появились у Руана, король отплыл в Англию. Оставленные без поддержки и помощи англичан Нормандия, Турень, Анжу и Пуату со всеми городами и замками предались в руки французского короля. После этого фиаско короля Иоанна и прозвали Безземельным. (Собственно говоря, подтвердив его детское прозвище.) Тем не менее сил у него вполне хватало, чтобы оказать Филиппу достойное сопротивление, а при удаче и одержать верх.

Поэтому Рено мучительно размышлял над вопросом «быть или не быть» и взвешивал последствия своего поступка, если он, в конце концов, перейдет на сторону Иоанна. Тем более что приглашение английского короля оставалось в силе…

Тяжелые думы графа осмелился прервать Жан де Трие. Он был оруженосцем Рено де Даммартена и на правах родственника пользовался у него большим доверием. Граф любил смелого, простодушного юношу, и тот мог позволить себе в отношении с ним небольшие вольности, которые многим вассалам Рено не сошли бы с рук.

Но момент, чтобы побеседовать с графом, Жан де Трие выбрал не совсем удачный. Рено посмотрел на него волчьим взглядом и резко сказал:

– Какого дьявола?! Если у тебя что-то срочное – говори, а ежели нет – убирайся!

– Думаю, что дело безотлагательное, милорд, – немного поколебавшись, несколько неуверенно ответил юноша.

Ему не понравилось состояние господина, и он колебался – уйти немедленно прочь или все-таки донести до него то, что ему рассказали придворные. Наконец собрав в кулак все свое мужество, – он хорошо знал, что граф в гневе страшен, – Жан де Трие продолжил:

– Речь пойдет о вашем новом сенешале…

– И что там он натворил?

– Барон Гамфруа де Герсинген утверждает, что Эсташ Баскет нечист на руку…

– Гамфруа де Герсинген? Он лжет! Гамфруа долгие годы враждовал с отцом сенешаля, сеньором Бодуэном Баскетом. Это известно всей Булони.

– Тем не менее, вместо того чтобы заниматься хозяйством вашей милости, сенешаль обделывает свои личные делишки! – Жан де Трие почему-то проявлял не свойственную ему настойчивость.

«Странно… – подумал Рено де Даммартен. – Похоже, при дворе затевается какая-то интрига. И дурашка Жан исполняет роль тарана, чтобы пробить брешь в обороне сенешаля. Но с другой стороны, что, если его слова правдивы? М-да… Стоит подумать».

– И потом, он убил Жака ле Февра… – упрямо продолжал свое оруженосец.

– Этот заносчивый юнец мне никогда не нравился, – буркнул граф. – Я уже знаю, что он сам напросился на поединок, который прошел по законам рыцарской чести. И потом, нужно быть совершенным наглецом, чтобы оскорбить сенешаля. Моего сенешаля!

– Но сенешаль и впрямь многое себе позволяет! – сказал юноша. – Он затеял бессчетное количество разных работ – нужных и не очень – по благоустройству дворца. При этом тратится слишком много денег непонятно на что именно, и эконом просто не может свести концы с концами. Сенешаль построил новый мест через ручей, хотя и старый был вполне добротный. Он столько денег потратил на укрепление плотины в Ньюпорте, что на них можно было соорудить новую! Зимой сенешаль раздавал бесплатно еду крестьянам, потому как год выдался неурожайным… ну, вы это знаете, милорд. Все это хорошо, но поставка припасов в наше войско была сорвана. Нам повезло, так как было где и чем поживиться, иначе солдаты голодали бы. А это могло привести к бунту в армии и поражению.

Рено де Даммартен задумался. По правде говоря, новый сенешаль ему не нравился хотя бы тем, что не было в голосе Эсташа заискивающих ноток, которые всегда присутствовали в его беседах с другими придворными.

Обычно сенешаль вел себя сдержанно, даже сухо, и был чересчур независим в своих поступках и суждениях. Он и вправду в своем длинном черном одеянии казался монахом (как его прозвали подданные графа), нечаянно угодившим в высший свет. Единственным отличием от ханжеского поведения, которым обычно отличаются святоши, был поистине рыцарский характер сенешаля.

Он оказался настоящим бойцом, что и подтвердилось во время поединка с Жаком ле Февром. А молодой рыцарь – и Рено де Даммартен это хорошо знал – был воином не из худших.

– Иди… – Граф вяло махнул рукой в сторону двери. – Я разберусь…

– Милорд… – Жан де Трие низко поклонился и вышел.

Немного помедлив, Рено де Даммартен взял в руки колокольчик и позвонил. Слуга, коренастый нормандец по имени Эврар, возник на пороге апартаментов графа, словно тень. С виду он был само простодушие и наивность. Но граф знал, что хитрее Эврара среди его подданных найти трудно. Рено доверял слуге, как самому себе. При всей своей хитрости и изворотливости, Эврар был умен и предан хозяину, как верный пес.

– Расспроси низких людишек, что они думают и что знают о новом сенешале, – сказал граф.

– Слушаюсь и повинуюсь, милорд!

Эврар, казалось, растворился в дверном проеме. Он ходил настолько бесшумно, что казалось, плыл над землей. Это было неудивительно – он с юных лет охотился вместе с отцом в лесах Нормандии.