Эстер Уотерс

— Я бы чувствовала себя совсем хорошо, если бы не кашель. Он никак не проходит еще с… — кашель помешал ей договорить, и мистер Олден, словно бы не поняв, сказал:

— Да, да, уже с прошлой недели.

— С прошлой недели! — воскликнула бедняжка. — Он не проходит с рождества.

Она произнесла это с каким-то удивлением, и мистер Олден, у которого перехватило горло от жалости, с трудом заставил себя пробормотать, что эта прекрасная погода, вне всякого сомнения, поможет ей избавиться от кашля.

— Такая погода, — сказал он, — помогает не хуже, чем поездка в теплые края.

Другая молодая женщина, услышав это утверждение, возразила, что она уже ездила для поправки здоровья в Австралию, и принялась рассказывать о своем путешествии, но ее рассказ все время прерывался негромким покашливанием, еще более зловещим оттого, что он казался таким безобидным. Однако остальным хотелось слушать не ее, а мистера Олдена, — про поездку в Австралию они уже слышали не раз, и все нетерпеливо поглядели на подошедшую Эстер. Мистер Олден заметил это и обернулся.

— Кого я вижу? Эстер!

— Да, это я, сэр.

— Но у вас вполне здоровый вид. С вами все в порядке?

— Да, я здорова, сэр. У меня муж болеет.

Они сделали несколько шагов по дорожке.

— Ваш муж болен? Я очень огорчен.

— Он уже давно лечится на дому и все продолжает хворать. А сейчас его осматривает доктор.

— За кого же вы вышли замуж, Эстер?

— За Уильяма Лэтча, букмекера, сэр.

— Вы, Эстер, вышли замуж за букмекера? Чего только не бывает на свете! Помнится мне, вы были обручены с одним очень богобоязненным молодым человеком, приказчиком из писчебумажного магазина. Вы тогда работали у мисс Райс. Вы, вероятно, знаете, что она умерла.

— Нет, сэр, я не знала. Я ее почитай что два года не видела. У меня последнее время было очень много всяких неприятностей. Когда же она умерла, сэр?

— Месяца два назад. Так вы вышли замуж за букмекера? Мисс Райс что-то говорила мне про ваше замужество, но я не понял, что ваш супруг букмекер. Мне казалось, что он содержит пивную.

— Так оно и было, сэр. Но он принимал ставки на лошадей, и мы потеряли патент.

— Вы говорите, что его осматривает доктор? Он тяжело болен?

— Боюсь, что тяжело, сэр.

Они в молчании дошли до ворот.

— Здесь у меня всю душу переворачивает. Этот почти никогда не смолкающий тихий кашель. Вы слышали, с каким удивлением эта бедная женщина говорила о том, что кашель у нее не проходит с рождества?

— Слышала, сэр. Мне кажется, бедняжка долго не протянет.

— Но расскажите мне о вашем муже, Эстер, — с выражением искреннего сочувствия сказал мистер Олден. — Я один из здешних попечителей, и если ваш муж захочет лечь к нам в больницу, я надеюсь, вы дадите мне знать.

— Благодарю вас, сэр. Вы всегда были очень добры, но мне не обязательно беспокоить вас. Кое-кто из наших друзей уже рекомендовал сюда моего мужа, и теперь все зависит только от него — захочет он лечь или останется дома.

Мистер Олден поглядел на свои карманные часы и сказал:

— Я очень огорчен, что мы встретились с вами при столь печальных обстоятельствах, но все же я рад этой встрече. Верно, уже минуло лет семь или даже больше с тех пор, как вы покинули мисс Райс. Однако вы мало изменились, хороши по-прежнему.

— Полноте, сэр!

Мистер Олден рассмеялся, заметив ее смущение, и, выйдя на мостовую, помахал извозчику, совсем как в старые времена, когда он приходил проведать мисс Райс. Воспоминания тех дней нахлынули на Эстер. Как удивительно, что они встретились снова после стольких лет. Эстер охватило предчувствие, что теперь уже она видит его в последний раз… Как это глупо, как дурно думать о таких вещах, когда у нее умирает муж… Но она ничего не могла поделать с собой… Эта встреча всколыхнула в ее памяти так много, и все это прошло и никогда не возвратится… Но минуту спустя она уже смахнула с ресниц себялюбивую слезу и с открытой душой пошла разыскивать Уильяма.

— Что сказал доктор?

Она должна знать правду. Потерять Уильяма — значит потерять все. Нет, не все. У нее остается сын. Внезапно Эстер поняла, что главный смысл ее жизни — в сыне. Эти мысли одна за другой проносились у нее в голове, пока она ждала, что ответит Уильям на ее вопрос.

— Доктор сказал, что от левого легкого ничего не осталось и еще одну зиму в Англии я не перенесу. Сказал, что мне нужно поехать в Египет.

— В Египет? — переспросила Эстер. — А это очень далеко отсюда?

— Какое это имеет значение? Если в Англии я помру, значит, надо ехать туда, где не помру.

— Не сердись, милый. Я понимаю, что это ты от болезни такой раздражительный, но иной раз прямо уж сил нет.

— А тебе не хочется поехать со мной в Египет?

— Как ты можешь спрашивать такое, Билл? Разве я когда тебе в чем отказывала?

— Ладно, старуха. Прости. Я знаю, что ты для меня готова на все. Я ведь это всю жизнь говорю, верно? Этот кашель совсем меня истерзал, вот я и стал такой злой да придирчивый. В Египте переменюсь.

— Когда же мы поедем?

— В конце октября было бы как раз самое время. Денег потребуется куча. Путешествие дорогое, и там придется пробыть с полгода. Я и думать не могу возвращаться домой раньше конца апреля.