Естественные причины

Маклин пытался вспомнить девочку из магазина, но экзотический костюм мешал определить возраст.

— Скоро шестнадцать.

Достаточно взрослая, чтобы гулять без присмотра и самой решать, что можно и чего нельзя.

— Ты обратилась в полицию?

Дженни кивнула.

— Они пришли, расспросили меня, обыскали лавку — вдруг Хлоя где-то внутри спряталась.

— Правильно. Сделали все как положено. — Маклин налил в чашки вскипевшую воду, добавил молока. — Но ты же понимаешь, это может быть просто подростковый бунт. Может, она решила прогулять ночь назло всему.

— Она никогда так не поступала, — взволнованно ответила Дженни. — Никогда ничего такого не делала!

— Верю. Я позвоню в участок, узнаю, нет ли новостей. А тебе надо домой. Что, если Хлоя вернется, а тебя нет?

В глазах Дженни мелькнуло сомнение и испуг.

— Я оставила ей записку на кухонном столе. Но к часу ночи она еще не вернулась. Надо что-то делать.

Маклин сообразил, что даже не знает, где живет Дженни Спирс. И о Хлое он ничего не знал. Сестра Дженни — невеста лучшего друга. Честно говоря, инспектор и с Рейчел был почти не знаком. Он давно уже не пытался запомнить всех подружек Фила. Впрочем, Рейчел взяла приз, которого добивались многие. А вот почему Дженни решила обратиться к нему, Маклин не представлял.

— Ты живешь над магазином?

Дженни снова кивнула, шмыгнула носом и утерла его салфеткой. Маклин прошел к телефону, набрал номер участка, долго ждал ответа. Наконец трубку взял дежурный сержант.

— Это детектив-инспектор Маклин. У вас там заявление о пропавшей девочке, Хлое Спирс.

— Да, было такое. Погодите минуту. — Сержант пролистал журнал дежурства. — А вам она зачем?

— Ее мать у меня на кухне, пьет кофе.

— Счастливчик вы, инспектор. Она женщина интересная. А, вот оно. Поступило в одиннадцать пятьдесят восемь. Патруль прибыл на место в двенадцать ноль девять. Описание разослано по всем участкам, подробности в компьютере. Если к утру не объявится, проверим больницы.

— Сделай доброе дело, Том, разошли описание повторно. И, если время найдется, обзвони больницы.

— Хорошо, сэр. Ночь пока что тихая. Попробую что-нибудь сделать.

— Спасибо, Том. За мной выпивка.

— А не ужин, сэр?

— Что? — ошеломленно переспросил Маклин.

— Говорят, у вас такой тариф на услуги. Или с мисс Бэйард особый случай? — со смешком добавил дежурный сержант.

— Я… кто тебе сказал? — выкрикнул в трубку инспектор. — Кто еще знает?

— Ну, весь участок в курсе. Как-никак, вы встретились с ней у входа. И повели в «Красный дракон». Туда после смены всегда заскакивает кто-нибудь из наших, хоть навынос что-нибудь взять.

Маклин, вешая трубку, так и кипел от злости. Чертовы копы по части сплетен дадут сто очков вперед рыночным торговкам. Впрочем, его репутации это, пожалуй, не повредит.

— Нашли? — встревоженно спросила Дженни, возвращая инспектора к насущным проблемам.

— Нет, к сожалению. Но делают все, что положено в таких случаях. — Маклин пересказал разговор с дежурным сержантом.

При упоминании больницы Дженни сильно побледнела.

— Не может быть…

— Не волнуйся, Дженни. Если бы что-то случилось, с тобой бы уже связались. Скорее всего, она повстречалась с кем-то из приятелей и решила прогуляться. Вернется домой к утру, вся виноватая, и ты устроишь ей хорошую выволочку.

Но в душе он знал: это только слова, попытка успокоить Дженни.

49

Он не помнит, как долго стоит в саду, уставившись на молчащий дом. Стемнело давно, а теперь, кажется, уже светает? Который день он так? Голова не работает, он может только повиноваться. Голоса приказывают ему, что делать. Он владеет своим телом не лучше марионетки. Но боль чувствует, и она еще сильней оттого, что он не в состоянии себе помочь.

Жертва там, это он знает. Он ее чует, хоть и не уверен, что способен чуять. Подгнившая листва и теплая сухая земля, автомобильные выхлопы и сладковатый запах пива. В животе кислота проедает кишки, но он стоит, смотрит, ждет.

Что-то шелестит в кустах, злобно ворчит. Он опускает глаза, видит собаку — остроухого добермана. Пес скалит зубы, рычит. Голоса заставляют его растянуть губы и злобно зашипеть в ответ. Пес испуганно скулит, поджимает обрубок хвоста. На земле под ним лужа, от нее поднимается теплый запах мочи.

Он снова шипит, и пес отскакивает в кусты, удирает, не решаясь даже взвизгнуть. Он всегда боялся собак, но голоса не знают страха. В голове стучит так, словно в ней заперты все мигрени мира. Все тело опухло и вздулось, как у голодающих африканских детей, которых он видел по телеку. Суставы раскалены докрасна, вместо хрящей наждак. Но он стоит и ждет.

Новый звук. Что-то большое ломится через кусты к его тайнику. Он медленно оборачивается навстречу человеку. Малейшее движение причиняет страшную боль, но голоса заставляют его молчать.

— Ты что здесь делаешь? — Вопрос звучит откуда-то издалека.

Голоса внутри подталкивают его к нападению, и он вынужден повиноваться.

Он вскакивает, но тело ослаблено голодом и тысячью ужасных болячек. В руке зажат нож — он не помнит, где взял оружие, жил ли когда-нибудь без него. Не важно. Важны только крики внутри. И боль.