Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Тенденция (б) направлена своим остриём на разрушение устоев культуры как таковой, на отказ от неё вообще. Именно её некоторые теоретики (например, Ю. Н. Давыдов) и называют контркультурой[717]. С таким словоупотреблением, на наш взгляд, можно согласиться. Но известны и менее радикальные альтернативы существующим ныне формам культуры. Единство тех и других, ультрарадикальных и более умеренных инновационных форм мы обозначим термином «дионисизм в культуре»: тогда контркультура составит относительно малую, но самую нигилистически-взрывчатую часть широкого спектра дионисических тенденций[718]. Впрочем, с неменьшим основанием можно ставить вопрос и о разграничении двух значений понятия «контркультура» – широкого и узкого. (Вопрос о выборе термина вторичен, главное – уяснить суть предлагаемого разграничения).

4. Неким контрагентом и одновременно дополнением идеи возврата служит положение о прогностически-проективной функции контркультуры (будь то в широком или узком её значении). Мы не оговорились: «возврат» или порыв в прошлое, в ретро, является в значительной степени квази-возвратом. На деле в большинстве случаев речь идет о синтезе элементов прошлого и настоящего ради прорыва в будущее. По этому вопросу у теоретиков есть расхождения. Одни утверждают, что по сути имеет место лишь иллюзия прорыва в будущее, следовательно, контркультурные тенденции выполняют всего-навсего компенсаторную функцию. Другие, напротив, в контркультурном радикализме и только в нём видят репрезентанта в настоящем культуры – её завтрашнего дня. Истина, вероятно, находится где-то посередине.

Проективная функция контркультуры (в составе дионисизма или вне его) не подлежит сомнению, она вполне реальна. Другое дело, что формируемый ретроспективно-перспективный синтез может быть не «магистральным», не оптимальным в масштабах всего общества, всей культуры. Но мировидение определенных социальных, культурных слоев населения он выражает (или способен выражать) достаточно адекватно. Проективная функция контркультуры – реальность, реальная величина, игнорировать или недооценивать её нет оснований.

5. Культура как полюс устойчивости, согласованности, системности и контркультура как полюс изменчивости, дезинтеграции могут соотноситься друг с другом либо, так сказать, «в норме», либо «в патологии». Патологичны их отношения в случаях, когда идет речь о полном вытеснении или уничтожении одной из сторон. Такие аномалии в истории культуры случаются, но это именно – аномалии. Сам Ницше, вопреки расхожему мнению, не был апологетом одностороннего дионисизма. Дионисизм и аполлонизм, силы центростремительные (культурные) и центробежные (контркультурные) рассматривались им как взаимодополнительные, находящиеся друг с другом в самых различных соотношениях. (К тому же, взгляды Ницше на эти соотношения менялись от периода к периоду, от одной его книги к другой).

Именно эти соображения побуждают нас, зная о заочной полемике Ю. Н. Давыдова с Дж. Милтоном Йингером[719], который настаивал на диалогизме отношений между культурой и контркультурой, принять сторону американского культуролога. Ю. Н. Давыдов целенаправленно акцентирует именно «патологические» ситуации, Йингер же стремится исследовать все поле «нормальных» взаимодействий между противоположностями, диалектику их сосуществования. Главным нервом возникшего спора является, по существу, вопрос о возможности сопряжения культурных и контркультурных тенденций в контексте некой динамической целостности – метакультуры. Мы, со своей стороны, убеждены в том, что подобный «высший синтез» разноречивых и противоборствующих внутрикультурных тенденций возможен, плодотворен и необходим.

Исходя из сказанного, думается, можно представить себе, пусть в самом первом приближении, что включает в себя феномен контркультуры и каковы её взаимоотношения с «собственно» культурой.

Новоязычество, как уже отмечалось выше, представляет собой кризисно-культурное, дионисически-контркультурное и масскультовское образование одновременно. Так как метасистема культуры чрезвычайно сложна, многоуровнева и многоэлементна, образовалось несколько различных (но не взаимоисключающих!) трактовок новоязычества, каждая из которых признает главной его детерминантой какой-либо один компонент культуры. Обрисуем кратко каждую из этих трактовок.