Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Главные свои надежды учёный возлагал на союз науки и высокой, обновленной морали («гуманности»). Вместе с тем анти-метафизическая, антифилософская направленность позитивизма всё больше ощущалась самими его приверженцами как ограниченность, зияние, как лишённость прочной опоры в коренных началах бытия и духа. Отсюда возникало весьма сочувственное отношение к деизму людей науки, признание (вне науки) прав религии. Важные место и роль в обеспечении общего прогресса отводились «человековедению», в лице, с одной стороны, научной психологии, а с другой – искусства, художественного творчества.

Культурологическая концепция Овсянико-Куликовского несла на себе печать драматизма, в ней бурлила энергия серьёзных внутренних напряжений. Главных проявлений драматизма было два. Первое: обострённое, концентрированное внимание автора к оппозиции «норма/анормальное (патологическое)» в психике отдельной личности, в социуме, в культуре. Проявление второе состояло в радикальном антиэстетизме Овсянико-Куликовского. Знаменитая триада «Истина – Добро – Красота» является, полагал он, устарелой и ложной, неправомерно возвеличившей красоту.

Из этой самой общей, отдельными мазками набросанной характеристики концепции Овсянико-Куликовского становится ясным следующее. Его концепция составляет довольно специфичную часть общей рефлексии по поводу социокультурного кризиса рубежа XIX–XX веков. Затронутые учёным проблемы продолжают оставаться актуальными и сейчас, почти столетие спустя после его кончины. Исходя из этого, культурологическая концепция Овсянико-Куликовского, её внутренняя логика, аргументация и выводы заслуживают, на мой взгляд, более конкретного, более детального рассмотрения.

* * *

Исходным пунктом размышлений Овсянико-Куликовского о судьбах культуры и всего человечества стали вопросы морали. Без серьёзного пересмотра сложившихся взглядов на сущность морали и морального регулирования она не сможет, считал учёный, успешно выполнять своё высокое предназначение.

В моральных оценках слишком много релятивного, связанного с сочетанием определённых обстоятельств, мотивов и т. п. (Так, человека, совершившего убийство, по совокупности конкретных условий и преследуемых целей в целом ряде случаев можно оправдать. Примеры: герой войны; участник дуэли; тираноубийца и др.). Как же, спрашивается, спасти, сохранить от девальвации абсолютное в критериях морали? По мнению автора «Воспоминаний», этого можно достичь путём переноса акцента с мотивов на объективное деяние («факт»), оценка которого более однозначна, внеситуативна. (Убийство – всегда зло, даже если субъект совершил его ненамеренно и не является преступником по сути своей). При таком подходе, считает автор, нетерпимость ко злу не притупляется, не смягчается, не распыляется.

Чисто социологическая (субъект – субъектная, «диалогическая») трактовка морали, считает Овсянико-Куликовский, ведёт к истолкованию репрессии в отношении преступника как «возмездия», «наказания» субъектом субъекта за причинённое зло, своего рода «мести». То, что субъектом, вершащим возмездие, выступает всё общество в лице своих государственных, правовых органов, является не смягчающим, а отягощающим обстоятельством: общество, государство становится на один уровень с преступником и «мстит» ему. Нужен иной, более высокий и гуманный взгляд на эту проблему, усматривающий в справедливой репрессии ограждение общества от преступных поползновений субъекта и лишение потенциального преступника средств, с помощью которых он мог бы творить зло.

Считать предметом моральной оценки только действия субъекта (человека) вменяемого, обладателя свободы воли, было бы, считает учёный, непростительной ошибкой. Нравственной оценке, нравственному суду подлежат и поступки стихийные, иррациональные, «звериные» (например, действия маньяков). Таким образом, область моральных оценок должна быть расширена, с включением в неё всего, наносящего ущерб личности и социуму, самой человечности.

Понятие морального зла, согласно такому взгляду, является лишь частным случаем мирового зла. Зло имманентно миру природы.

Мораль должна опираться на разум, который познает единство космоса. Нормы морали уходят своими корнями в универсальные законы, которым подчиняется весь космос. Таково основание «высшей человеческой морали». Благодаря такой перестановке акцентов разум и мораль ещё теснее сближаются друг с другом, обнаруживая свою принципиальную общность, «единосущность».

Самое ядро взгляда Овсянико-Куликовского на проблемы морали можно выразить следующим образом. Мораль – критерий человеческий, она стоит на страже человеческого бытия и «уровня гуманности». Мораль и должна оставаться антропоцентричной, но лишь – по своей направленности, функциям. По своим основаниям она космична. Нужна расширительная трактовка морали. Расширительная в сторону показа её онтологических основ, и преодоления таким путём элеменов субъективизма, релятивизма.