Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Говоря о культурной Европе, Мережковский признает, что влияние мещанства сказывается даже на гениях. «…Даже великие отшельники европейского гения, только что, выходя из круга личной культуры, касаются общественности, – теряют свое благородство, пошлеют, мелеют, истощаются, как степные реки в песках»[199]. Но почему, спрашивается, эта закономерность или тенденция не должна действовать и в России? Она и действует, соглашается мыслитель, но только в пределах собственно культуры (уровень которой, увы, низок). Но общественная жизнь русской интеллигенции есть нескончаемая трагедия, и это убережет ее представителей от опошления. Тут уже не до мещанства; как говорится, «не до жиру, быть бы живу!»[200].

Как показал исторический опыт, подобные упования оказались слишком прекраснодушными. Не только определенная часть народа, массы, но и значительные слои российской интеллигенции оказались подверженными вирусу мещанства. Более того, как раз интеллигенция заражалась им первой, затем уже инфицируя, вольно или невольно, самые широкие и разнообразные общественные круги.

Интеллигенция – в этом Мережковский прав – огромная сила. Но всегда ли она является обладателем высокой духовности и, так сказать, гарантом ее? Вопрос до сих пор не решенный, но ждущий своего решения. За абстракциями следует видеть суровые реалии эпохи, конкретное состояние общественных слоев, групп и, конечно, действительный уровень их сознания.

Чем дальше в прошлое уходит эпоха, породившая «духовное завещание» Д. С. Мережковского, тем становится яснее, что перебороть тенденцию омещанивания интеллигенции и народа можно, лишь черпая силу, подобно Антею, от родной земли, от богатейших, животворных традиций отечественной и мировой культуры.

2005

«Разрушение эстетики» в культурологической концепции Д. Н. Овсянико-Куликовского: взгляд из современности

Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853–1920) известен как крупный представитель психологического направления в русской науке о литературе конца XIX– начала XX веков. Ученик и последователь А. А. Потебни, продолжатель его учения о языке и мышлении, словесном художественном творчестве, он всегда находился как бы в тени от силуэта своего учителя – бесспорного лидера направления, учёного с мировым именем. Но, как становится всё очевиднее со временем, сам он – фигура отнюдь не эпигонская, а вполне самостоятельная. Овсянико-Куликовский – учёный удивительно многосторонний. И в каждой из областей своей деятельности он оставил заметный след, положив начало или содействуя развитию научных направлений, интенсивно разрабатываемых и в наши дни.

Если бы даже «классические» труды видного потебнианца по истории литературы и общественной мысли России не были им написаны, он всё равно остался бы в истории науки как крупный лингвист и востоковед, знаток древних и новых языков, памятников индуизма, зороастризма и др. Имя Овсянико-Куликовского по праву занимает достойное место и в истории отечественной психологической науки. Его работы о психологии понимания, природе чувств, о различных аспектах психолингвистики не утратили своего значения и по сей день. Вместе с рядом других учёных Овсянико-Куликовский стал основоположником специфической отрасли науки, находящейся на стыке психологии, искусствоведчеких дисциплин и эстетики: психологии художественного творчества. (Последняя одной своей стороной примыкает к общей теории творчества, а другой – к психологии искусства, как часть к целому). О возросшей актуальности данной области исследований напоминать особо, думаю, излишне.

Но и это ещё не всё. Увлечённо занимаясь вопросами языка и мышления, Овсянико-Куликовский не мог не вторгнуться своей пытливой мыслью в те сферы культуры, с которыми язык и мышление теснейшим образом связаны в процессе своего формирования и исторического развития. Это – мифология, ранние формы религии, традиционные обряды и культы, фольклор, эпос разных народов и др. Позитивизм, составлявший общую основу мировоззрения и научной методологии учёного-потебнианца, стремился, как известно, максимально сблизить естествознание и гуманитаристику. Областью их самого тесного сопряжения становятся социология, социальная психология, этно-психология. Во всех этих научных дисциплинах Овсянико-Куликовский был весьма сведущ, он внёс значительный вклад в их развитие. Овсянико-Куликовский широко использовал, особенно в поздний период своего творчества, достижения отечественной культурно-исторической школы, представленной именами А. Н. Пыпина, А. Н. Веселовского и ряда других видных учёных. Интуитивно чувствуя, что психологические и социокультурные исследования, проводимые порознь, обособленно, становятся чем-то односторонним, узким, малоплодотворным, он стремился к синтезу «внешнего» (культурно-исторического) и «внутреннего» (психологического, социально-психологического) измерений при изучении явлений культуры.