Эстетика Канта

Сохранив все наиболее ценное в эстетике Канта, Гегель обогатил мировую эстетическую мысль диалектическим методом рассмотрения природы, функций и истории искусства. Однако эстетика Гегеля не разрешила многие проблемы, поставленные родоначальником немецкого классического идеализма. Так, Гегель, сняв всю гносеологическую проблематику философии Канта, ликвидировал «вещь в себе» и отождествил природу и дух, вернее, представил природу как порождение некой идеальной субстанции, идеи. В результате реальные противоречия между субъектом и объектом в познании, практике и эстетической деятельности представлены Гегелем как мнимые.

В известной степени Гегель задержал решение поставленных Кантом гносеологических проблем в философии и эстетике. Это видно из трактовки Гегелем прекрасного в искусстве. Если Кант разделял прекрасное в природе и в искусстве как вещь и представление об этой вещи, то Гегель онтологизировал понятие прекрасного в искусстве, утверждая, что «художественно прекрасное есть идея с тем специфическим свойством, что она является индивидуальной действительностью, выражаясь иначе, она есть индивидуальное формирование действительности, обладающее специфическим свойством являть через себя идею»[68]. Прекрасное в искусстве, согласно эстетике Гегеля, является лишь одним из пройденных этапов развития мирового духа.

Насколько современнее и яснее постановка проблемы была у Канта, видно хотя бы из следующего его определения:

«Красота в природе — это прекрасная вещь, а красота в искусстве — это прекрасное представление о вещи» (5,327).

По сути дела, Гегель обошел проблему эстетического восприятия у Канта, которая, как было показано выше, внесла так много методологически плодотворного для последующего исследования структуры и функции эстетического восприятия и не устарела во многом и в наши дли.

В эстетике Гегеля имеются два важнейших преимущества по сравнению с Кантом. Во-первых, рассмотрение искусства как процесс развития его видов и жанров. Во-вторых, рассмотрение искусства как содержательной формы, которая входит «в один общий круг с религией и философией и является только одним из способов осознания и выражения… глубочайших человеческих интересов, всеобъемлющих истин духа. В произведения искусства народы вложили свои самые содержательные внутренние созерцания и представления, искусство часто служит ключом, а у некоторых народов единственным ключом, для понимания их мудрости и религии»[69].

Особенно наглядно преимущество содержательного подхода к искусству проявляется в гегелевской теории художественного творчества. Как ужо было отмечено, многие из положений Канта о художественном творчестве были далее развиты в немецкой эстетике Шиллером, романтиками и Гегелем. Последний, как и Кант, решающую роль в художественном творчестве отводил фантазии. Он утверждал, что «источником художественных произведений является свободная деятельность фантазии, которая в создании своих воображаемых образов еще более свободна, чем сама природа»[70].

Ио в отличие от Канта Гегель дифференцирует понятия «гения» и «таланта». Под гением он понимает общую способность к искусству. «Гений, — пишет он, — есть всеобщая способность к созданию подлинных художественных произведений, равно как и энергия, благодаря которой он развивает и упражняет эту способность»[71].

В противовес Канту, считавшему способности гения врожденными, данными от природы, Гегель подчеркивает субъективную сознательную активность гения в художественном творчестве, «ибо духовно производить может лишь самосознательный субъект, ставящий себе целью создание такого творения»[72]. Но Гегель не отрицает и определенных врожденных наклонностей к художественному творчеству и называет «талантом» или особыми специфическими способностями то, что одного побуждает к игре на скрипке, другого — к пению и т. д.

По его мнению, искусство «требует специфических задатков, существенный момент которых составляет природное дарование»[73]. Для полноценного художественного творчества, по мнению Гегеля, необходимо сочетание общих способностей и специфических задатков, ибо «с одним лишь талантом можно достигнуть успехов только в некоторой совершенно изолированной области искусства, и для своего полного завершения в самом себе талант требует той общей способности к искусству, того одушевления, которое составляет отличительную черту одного лишь гения. Талант без гения не намного возвышается над уровнем голой виртуозности»[74].