Эстетика мышления

Мысль до слова появляется в сознании и проявляется в сознании. Но проявляется, выражается и выплескивается вовне в разрешении всей мыслительной работы и для передачи ее содержания при помощи слов, при помощи речи, языка. Если человеческий Разум способен дешифровать реальность как таковую, сделать неизвестное известным, непонятное понятным, то неясно, каким образом Разум может понять себя, расшифровать и объяснить себя самое, каким образом возможно объяснить словами, при помощи языка, где и как в сознании появляется мысль? Что она такое? Как можно одной мыслью помыслить о другой, как можно одними словами рассказать об этих же словах? И если я задумаюсь над тем, как мне лучше выразить словами вот то, что я сейчас хочу сказать, то оказывается между этим “то” и теми словами, которые я ищу, чтобы выразить это “то” существует узкая и глубокая пропасть. Если же я неудачно выразил (произнес или написал) то, что желал, вдруг обнаруживается, что слова, все средства языка, сам язык — неадекватен содержанию того. что я желал выразить. Язык как бы закрывает это “то”, что уже в моем сознании, хотя и неотчетливо, но присутствует. Значит, мыслительная работа может совершаться, происходить еще и до языкового (вербального, речевого или письменного) разрешения. Но может случиться удача, когда “то”, что я желал выразить, я высказываю одномоментно с желанием высказаться. Тогда мое сознание оказывается в состоянии моста, оно мгновенно сотворяет мост, соединяющий мысль и слово, в котором происходит совпадение времени мышления и времени говорения (“писания”).

Как же узнать, что это такое “то”, что я хочу сказать? Как оно появляется? Это ведь и есть сознание. А тогда — как помыслить его? От этих вопросов возникает чувство, что мысль до слова невозможна. Но реальные творческие акты, вербальные и невербальные искусства, казалось бы доказывают обратное. В фактуре их есть, наличествует мысль, однако именно они в первоакте вместе с мыслью рождают свои средства выражения, свой язык. То есть, другими словами, у мысли нет другого средства для рождения себя, проявления и выражения, кроме языка. В литературе, прозе и поэзии, язык — инструмент, средство для выражения состояния мысли и такое орудие, которое, по выражению Иосифа Бродского, есть “ускоритель сознания”. Но даже для поэта язык не только “ускоритель сознания”, но и ограничитель, устанавливающий определенные границы для запредельного усилия мысли. В поэтической практике есть поэты, мечтающие избавиться от слова, и были и есть поэты, пытающиеся обходиться (и не безуспешно, как, скажем В.Хлебников или Д.Хармс) лишь особой связанностью звуков. Слово — чувственно, язык сенсуалистичен, и из пламени их со-бытия рождается тело мысли. Попытка же проникнуть в тайну искусства мыслить, в эстетический пласт сознания обрекает философа на необходимость поверить чувственным не-чувственное, сверхчувственное, трансцендентное. Поэтому в каждой беседе этой эстетики мышления мы можем видеть, как философ переживает в себе искусство суждения как мысль, в качестве мысли.

Эстетика сознания для М.К. связана с веселостью, радостью мысли, когда мы обретаем “чувство необратимой исполненности смысла”. И эту радость мы можем схватить, если постигнем, что истина располагается в слое мысли. Ведь в искусстве, в науке, в философии, в любой области жизни есть слой мысли и наши успехи в том, чтобы размышлять зависят от того, достигаем ли мы этого слоя мысли, можем ли совершить усилие, чтобы войти в него. Уже в первой же беседе, которую можно было бы обозначить как размышление о радости мысли, ее эстетике и совпадении с возможностью выражения, философ вводит сложнейшее понятие симулякра, которое интенсивно используется в современной философии постмодерна. Но ведет свою интерпретацию с изначальных позиций античного понимания этой метафоры, представляя ее не в рамках “образец — копия — след”, но как различение подлинного и мнимого, как дистанцию между мыслью мысли и “манком”(копией) мысли. Здесь же — ключевое таинственное место для М.К. — мысль есть нечто случайное, она случается (“нельзя захотеть — и помыслить”), так же, как и понимание — оно или есть до того, как тебе было рассказано, или — его нет, и ты никогда не поймешь сказанного. И кроме помысленного, мыслительного движения и понимания, есть и необходимость и качество выражения помысленного, выразительности того, что понимаемо. Вот несовпадение жеста, способов, приемов выразительности с помысленным и понимаемым — есть дистанция, когда “мысль изреченная есть ложь”. Выразительности можно достичь лишь в совпадении того и другого.