Эта горькая сладкая месть

Катюша недурно зарабатывала. В ателье у нее сложилась клиентура – пожилые респектабельные женщины, учительницы, преподавательницы вузов… Словом, те, кому следовало прилично и слегка старомодно выглядеть. Катенька великолепно шила строгие костюмчики, английские блузы и прямые юбки. Но в середине девяностых ателье, не вписавшись в ситуацию, разорилось. Мастера разбежались кто куда. Безуспешно потыкавшись в разные места, Виноградова стала работать на дому. Шить модные вещи она так и не научилась, но ее добротные кофточки стоили недорого, и женщины шли к Катюше косяком. На хлеб и масло им с Ромой хватало.

Сын получился у Кати замечательный. Тихий, аккуратный Рома, правда, не хватал звезд с небес. Учился паренек плоховато. Зато изумительно вел себя, всегда улыбался и частенько помогал усталым учительницам дотащить до дома портфели, набитые тетрадями, и сумки с продуктами.

Школа его слыла элитарной. Рому приняли только потому, что Катя обшивала директрису. Школьники, в основном дети сановных родителей, вели себя безобразно, справедливо полагая, что педагоги не захотят ругаться с их папами и мамами. Рома выделялся безукоризненным поведением и воспитанностью. Именно поэтому в его дневнике пестрели незаслуженные четверки. Такому милому ребенку учительская рука не могла выставить "неуд". Подростковые пороки миновали мальчишку. Он не пил, не курил и не грубил матери.

– Даже моя Лена, – сокрушалась Натэлла, – корчила рожи, когда я просила ее помыть посуду или убрать квартиру. А Ромка никогда. Улыбнется только и все быстренько сделает. Вот муж кому-то достанется!

Без особых проблем после десятого класса Роман начал учиться в автодорожном техникуме и одновременно работать в риэлторской конторе. Первая же сделка принесла ему отличный заработок, и парнишка отправил мать на неделю отдыхать в Турцию. В общем, жизнь у Виноградовых стала сверкать яркими красками.

Потом, по словам Натэллы, Ромка подался в Америку. Спустя полгода заболела Катюша. А кончилось тем, что позвонила я с сообщением о смерти. Армянка всхлипнула и опять потянулась за лекарством. – Бедная, бедная Катенька, – повторяла она на все лады.

– Вовсе не бедная, – внезапно вступил в разговор мирно спавший до этого Иван.

Мы с удивлением уставились на пьяницу. Тот потряс всклокоченной головой, в два глотка опустошил кувшин кипяченой воды и заметил:

– Чегой-то вы все Катьку жалеете! У нее полный порядок, от таких деньжищ отказалась, дура!

– Иван, – сердито произнесла Натэлла, – Катя умерла, помнишь, я тебе рассказывала.

– Как умерла? – возмутился пьянчужка. – Да я ее совсем недавно видел, правда, еще холодно было, в пальто сидела. Такие деньги не взяла!

– Какие деньги? – медленно спросила я. – И где встретили Катеньку?

Выяснилось, что несколько недель назад, какого числа, Ваня не помнил, он забрел в закусочную "Олимпия". При этих словах Натэлла вздохнула. "Олимпия" – маленькое грязное заведение. "Рыгаловка" – так называет подобные места ласковый Аркадий. Тусуются там в основном алкоголики, бомжи и проститутки. Ассортимент еды соответственный – дешевый китайский суп в стаканах, несъедобные американские куриные сосиски с кислым кетчупом и богатый выбор неудобоваримых винно-водочных изделий. Иван взял, по его словам, яичницу и пристроился в уголке. Тут-то он и увидел Катюшу с незнакомой теткой. На фоне остальных посетителей женщины выделялись, как бриллианты в навозной куче. Скорей всего в такое непотребное место заглянули, чтобы не встретить знакомых.

Неизвестная дама что-то втолковывала Виноградовой. Та отрицательно покачивала головой. В забегаловке стоял гвалт, и Ваня не слышал, о чем шла речь. Зато увидел, как незнакомка вытащила из сумки пачку долларов, сантиметров эдак десять толщиной, и стала совать Кате.

– Столько деньжищ, – сокрушался пьяница, – небось все по сто баксов!

Но Катюша в отличие от Ивана не пришла в восторг. Оттолкнула соблазнительную пачку, сказала какие-то грубые слова и ушла. Богатая тетка запихнула баксы в кожаную торбочку, посидела пару минут и тоже отправилась восвояси.

– Как выглядела незнакомка, помните?

Иван напрягся.

– Черное пальто, беретка и сумка.

Какие славные, индивидуальные приметы! Просто уникальная дама! Да в черном пальто с береткой пол-Москвы ходит.

– Лет сколько?

Алкоголик мучительно задумался.

– Черт ее знает, тридцать два – сорок, пятьдесят, шестьдесят… Я не умею возраст отличать, и потом, голова сильно болела.

Все ясно, сидел пьяный, поэтому ничего и не разобрал, а деньги запомнил.

– О, – вскрикнул Ванька, – на торбочке у тетки золотая буква О болталась на цепочке!

Да, облегчил задачу! Как только следователи со свидетелями работают, не представляю.

Стрелка часов тихо подбиралась к четырем, следовало нестись домой, пока домашние не заметили исчезновения умирающей.

Остановив такси метров за двести до ворот, я, прижавшись к забору, словно вор, стала пробираться к дому. И поняла, что опоздала. Во дворе стояла милицейская "Волга" с мигалкой, а в открытом гараже виднелись машины: "Мерседес" Аркадия и "Фольксваген" Зайки.