Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

В Директивном письме приводятся показания обвиняемых по делу ТКП; ясно, что эти показания получены запугиваниями и пытками. Имеются ссылки на «разоблачения» Вавилова Г.Н.Шлыковым, но с ним или при нем Николай Иванович не мог вести откровенных разговоров. Само упоминание имени Шлыкова говорит о том, что тогда он еще не был завербован ОГПУ, то есть строчил доносы не по долгу службы, а по велению своего партийного сердца. Строить догадки о том, кто были те доносчики, мы не станем, дабы не возвести ни на кого напраслины. Но одно имя можно назвать с уверенностью: это профессор, впоследствии академик АН СССР и академик ВАСХНИЛИван Вячеславович Якушкин.

В 1917 году, как мы помним, Якушкин стал адъюнкт-профессором Воронежского сельскохозяйственного института. Революция и гражданская война заставили его податься на юг. Он стал профессором Таврического университета, основанного Вернадским. Когда Красная армия штурмом взяла Перекоп и хлынула в Крым, Якушкин пытался бежать с остатками Белой армии. Но пароходы были переполнены, обезумевшие от страха толпы брали их штурмом; Якушкина в последний момент столкнули с трапа.

Несколько лет он отсиживался в Крыму, но потом решил, что былое быльем поросло, и вернулся в Воронеж. До 1930 года работал спокойно, но тут его загребли по делу ТКП. Всплыла его причастность к «белогвардейщине» – спасения не было. И вдруг его выпустили. В обмен на сексотство. Дворянин голубых кровей, правнук гордого декабриста стал шпиком и доносчиком.

В 1955 году, когда дело Вавилова пересматривалось на предмет его реабилитации, майор юстиции Колесников допросил академика Якушкина. Тот признал, что «выполнял специальное задание органов ОГПУ-НКВД-МГБ СССР и представлял ряд документов о Вавилове».

Неизбежен вопрос: почему же после Директивного письма Экономического управления ОГПУ, в котором Вавилов выставлен главой контрреволюционной группировки, он не был тотчас же арестован?

В книге «Суд палача» об этом ничего не сказано. В книге Валерия Сойфера «Власть и наука» говорится, что хотя приказа об аресте Вавилова не последовало, выезд за границу ему был перекрыт[535]. Но последняя поездка Вавилова за рубеж состоялась через полгода после Директивного письма, причем добро на нее, как увидим, было дано решением Политбюро, то есть лично Сталиным, хотя ОГПУ не мог не доложить генсеку о столь важном документе.

Остается допустить, что Сталин знал цену гэпэушным разоблачениям.

Их заготовляли впрок в огромных количествах, а давали ход тогда и тем из них, когда это становилось нужным в политических играх вождя.

Последняя экспедиция

1.

На VI Международный конгресс по генетике предполагалось послать большую делегацию, благо российскую генетику было кому представлять. Ведь на предыдущем, V конгрессе, в 1927 году в Берлине, делегация из Советской России была одной из самых крупных, причем, как с удовольствием подчеркнул Вавилов в статье по итогам конгресса, она привлекла общее внимание не только числом, но и высоким уровнем научных докладов.

Само собой разумелось, что на VI конгрессе советская генетика будет представлена столь же широко. Исходя из этого, Вавилов формировал делегацию.

Но в последний момент в верхах вспомнили о «режиме экономии» и решили – не посылать никого! Наркому земледелия Яковлеву с трудом удалось на заседании Политбюро добиться компромиссного решения: отправить за океан одного представителя.

О том, кто был генетиком № 1, разногласий не было: академик Н.И.Вавилов.

Николаю Ивановичу было обидно за советскую генетику и неловко перед коллегами, получившими от ворот поворот.

7 августа 1932 гА.А.Сапегину: «Дорогой Андрей Афанасьевич. В Америку пустили только меня, и то по специальному постановлению высших инстанций, при вмешательстве наркома земледелия. Не едет даже Серебровский. Я этим очень огорчен. Всё получается куце»[536].

В тот же день Е.И.Барулиной”. «Даже Серебровского от Комакадемии не пустили. С Украины – никого. Командировку и средства (очень ограниченные]) дали на 5 месяц [ев], включая Ю. Америку. Последняя – моя главная цель. Но пустят ли (визы), не знаю <…>. Если всё удастся – то будет еще часть мира в порядок приведена».

«Даже» Серебровского в этих письмах Вавилов выделял неслучайно. Александр Сергеевич Серебровский был крупным генетиком, учеником Н.К.Кольцова, завкафедрой генетики МГУ, ведущим специалистом по генетике животных. При этом он занимал пост в Коммунистической академии, активно пропагандировал смычку генетики с диалектическим материализмом, вступил в партию. То, что не пустили «даже» Серебровского, показывало, что режим экономии в данном случае был не просто благовидным предлогом.