Эта смертельная спираль

А я ничего не могу с этим поделать.

Если я начну возражать Даксу в прямом эфире, то это поставит под сомнения вакцину. Я не стану говорить ничего, что вызовет подозрения у выживших, смотрящих эту передачу. Но если я буду и дальше стоять и молчать, позволяя Даксу и Новак лгать, то все посчитают, что мое молчание – знак согласия с ними.

Это не должно иметь значения. Мне не нужно признание, и я уверена, что папе все равно было бы, чье имя станет носить вакцина. Если она поможет людям, которые в ней нуждаются. Но это не облегчает ситуации, в которой мне приходится стоять и слушать ложь человека, который через несколько часов воткнет в меня кабель и убьет меня.

Я собираюсь позволить этим людям лишить меня жизни, а они лгут обо мне с улыбками на лицах.

Голова начинает кружиться. Дакс и Новак продолжают рассказывать о вакцине, о «Картаксе», о лабораториях, о новой единой спутниковой сети. А я лишь стою и смотрю на них, пока они не замолкают, а Новак не произносит мое имя.

– Катарина? – нахмурившись, повторяет она. – Разве я не права?

Я лишь сверлю ее взглядом. И даже не знаю, о чем она только что спрашивала. Шок от предательства затопил мои мысли и заглушил все звуки. Мне хочется рассказать миру правду – Дакс не спасал людей в «Хоумстэйке», не писал код вакцины и даже не знает, что в ней. Никто из нас этого не знает, но мы все равно собираемся закачать ее в панели каждого, даже не спросив их согласия.

Это должно было произойти не так. Папа разработал план, как все должно произойти, и мне не верится, что он хотел, чтобы все закончилось так. Но его план рухнул и превратился в клубок лжи. Теперь нет пути назад, а я уже увязла в этом по горло.

Экран телесуфлера загорается ярче, и на нем мигает речь, которую я пообещала озвучить. Ложь, по которой меня запомнят.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на стену черных линз, а затем произношу текст, который люди «Небес» подготовили для меня.

Мне недолго придется жить с этим.

Глава 33

Как только свет в моем куполе тускнеет, я выскакиваю через эластичное отверстие и натыкаюсь на робота-видеооператора, и тот летит на бетон. Купол Дакса рядом с моим. Его рука высовывается из отверстия, но я запихиваю его обратно, залезаю следом и прижимаю его к стене.

Уставившись на меня, он оступается и ударяется головой об объектив изогнутого купола. Полированное черное стекло мгновенно разлетается на осколки. По его лбу расползается полоса крови. Он прикасается к ней и в шоке смотрит на меня.

– Какого черта, принцесса?

– Какого черта? – практически рыча, повторяю я. – Что, черт возьми, это было, Дакс? Вы все лгали.

– Эй, эй, – говорит он и хватает меня за запястья, отдирая их от своей рубашки. – Мне пришлось. Новак и «Картакс» согласились, что вакцине нужно новое лицо.

– У нее есть лицо папы, – отдергивая руки, говорю я. – Это его код, его наследие. Ты не можешь приписать себе то, чего даже не понимаешь.

– Имя твоего отца запятнано. – Нахмурившись, Дакс вытирает кровь со лба. – Он облажался с гриппом, потом превратился в затворника. Вакцине нужно новое лицо, кто-то более привлекательный, чем он.

– Более привлекательный? Такой, как парень, который спас бедных людей в «Хоумстэйке»? А ведь это ты чуть не убил их, Дакс. Как ты можешь об этом врать?

– Мне пришлось это сделать. – Его голос звучит резче. – Думаешь, мне нравится приписывать себе заслуги Лаклана? Весь остаток жизни меня станут прославлять за то, чего я не совершал. И я солгал об этом только потому, что это нужно людям, потому, что руководство «Картакса» и Новак попросили меня об этом. Чтобы тебе не пришлось этого делать.

– И при этом не оставил мне выбора. Мне пришлось стоять и соглашаться с вами. Ты заставил меня уничтожить папино наследие на глазах у всего мира.

– Какое тебе дело до его наследия? – Дакс выглядит сбитым с толку. – Как ты можешь переживать о нем, когда написанный им код убьет тебя через несколько часов?

Слова врезаются в меня словно нож. Я смотрю на Дакса, не в силах выразить боль, которая сжигает изнутри. В глубине души я понимаю, что злюсь на папу и отыгрываюсь на Даксе. Понимаю, что набрасываюсь на него, потому что меня пугает предстоящая процедура.

Но это еще не все, ведь он прав. Я умру сегодня ночью. Но на лице Дакса нет и намека на сожаление.

– Тебе все равно, – выдыхаю я и отступаю. – Ты никогда и не заботился обо мне, не так ли? Все сплошная ложь. Ты флиртовал со мной, потому что я его дочь. А ты бы сделал что угодно, чтобы приблизиться к нему.

– Это неправда…

– Конечно, правда. Вот почему ты никогда не пытался связаться со мной. Два года я прожила в одиночестве, не услышав от тебя ни слова. А ты бы мог найти способ позвонить мне и сказать правду.

– Твой отец не позволял мне этого, принцесса.

– Не смей меня так называть! Не смей называть меня так после того, что ты сделал!