Эта тварь неизвестной природы

Он насадил перчатку на поданный Туранчоксом прутик, обогнул стол, присев, очень осторожно и очень сбоку взялся за ручку стоящей с краю кружки, отделил её от остальных, отодвинулся, насколько мог, и поднёс перчатку к страшному, смертельному жерлу, таящему в себе силу чёрной звезды, способную, как минимум, ссосать с человека лицо, а как максимум — если «семьдесят седьмая» старая, оригинальная, то есть «зарничная» — поглотить человека целиком, и не одного человека, и не один самосвал с песком. Оригинальную «семьдесят седьмую», сорвавшуюся с поводка, насытить очень трудно. Повадившийся не так давно ходить в «Две Трубы» пить пиво с водкой заместитель директора Международного Института американец доктор Горски, которого некоторые уже и за завсегдатая начали принимать, рассказывал, что трёхлитровая «семьдесят седьмая» во время эксперимента сожрала почти двести тонн рыхлого мусора, и жрала бы дальше, но выдохся её заряд: эксперимент проходил за нейтралкой, а «семьдесят седьмые» живут на Земле не больше двух часов. Слава Матушке.

Сегодня, сейчас, свежая старая «семьдесят седьмая» и на нейтралке — не работала. Фенимор встал и почти не опасаясь стал водить прутиком над остальными. Ничего. Он обернулся.

— Зона выключилась, — сказал Туранчокс. — Вот тебе, бабушка, и дедов хрен.

— Что теперь будет? — спросила Ольга.

— Нет, — сказал Фенимор.

— Что — «нет»? — испуганно спросили они оба в унисон.

— Не выключилась.

— А что?

— Это как телик, мне кажется, — сказал Фенимор. — В режиме ожидания. Не работает, а лампочка горит.

— И где здесь лампочка? — спросила Ольга с остаточной истеринкой.

— Не здесь, — сказал Фенимор. — Здесь, — И указал на свою грудь. На сердце.

Ольга всплеснула руками.

— Это ваша долбанная фантастика! — воскликнула она.

— Это, Хозяя, наша долбанная фантастика, — сказал Туранчокс, опередив Фенимора¹³. Фенимор с любопытством глянул на него.

— Поверил?

— Давно здесь сидим, — сказал Туранчокс скрипуче. — Ладно. Вадим, что делаем?

— Я на выход, ребята. И срочно, не по плану. Там Весёлой в Зоне, а непонятка создалась очень большая. Сколько эта лампочка будет гореть, что будет, когда заработает телевизор, и заработает ли он — хер знает. Но у меня очень свербит чуйка, говорю вам. Вы тут запирайтесь, ждите подкрепления. Никто сейчас воевать не явится, это точно. А если явится — либо баран-одиночка, либо два барана-одиночки, не больше. Думаю, на народ утром не скорбь панику нагнала.

— Типа, это Зона всех выгнала? — с сомнение спросил Туранчокс. — Чтобы не шатались, пока лампочка?..

— Типа, да.

— А ты?

— А я в Зоне не был в тот момент.

— А мы с Олей?

— А у вас было чем заняться. Оля по стенкам бегала, а ты во дворе сидел, мешком ударенный.

Туранчокс открыл рот. Закрыл рот.

— А Серёга Весёлой?

— А он меня ждёт, в том и дело! Запирай тут всё, и проводи меня, Женя. Ольга!

Она обернулась с порога «сейфа».

— Ты, Оля, держись и надейся… и вот ещё что.

— Да, что ещё? — с обычным своим напором спросила она.

— Часто в глаз Николаичу не свети, — сказал Фенимор. — Вдруг он вообще в сознании. Всё видит. А ты ему в глаз фонариком.

— Дур-р-рак! — крикнула она и умчалась. Свернув направо, в питейную, а не налево, к мужу.

— Ф-фу-у! — сказал Туранчокс. — Вадим, что всё это может значить?

— Без понятия, Жек. Но надо пошевеливаться, это точно. Рация, значит, чистая, работает, как на Земле?

Они вышли из «сейфа». Туранчокс загремел замками. Отсюда до «Главного выхода» было — через общий склад пройти между полок со снарягой, да в запасную дверь в «артельную» сунуться за рюкзаком.

— Да, всё работает. Только я не знаю, на какой частоте Антипов работает. А то бы я его предупредил.

— Да он уже десять раз вылетел из Зоны, я думаю, если его отпустило.

— Болтают по многим частотам, но я не слышал. Да и когда, ты же сразу позвал. Вот будет смешно! Интересно, Антипов женат?

— Видишь, — сказал Фенимор, надевая рюкзак, — уже юмор и сатира попёрли. Мы такие, трекеры, мы не пропадём, а если пропадём, то весело.