Эталон зла

— И потом, что-то особого религиозного рвения у хордингов я не заметил! Поклоны бьют и хвалу возносят. Трапара славят. Но на фанатиков не похожи.

— Думаешь, они начнут задавать вопросы? — поинтересовался Михаил Кулагин.

— Завтра, максимум послезавтра вожди явятся сюда. И будет уже настоящий разговор. Без падений на колено и восхваления Трапара.

— А может, устроить им парочку фокусов, чтобы не сомневались в нашей божественной сущности? — хмыкнул Виктор Нестеров. — Поможем им обрести настоящую веру.

Женя бросил на Виктора снисходительный взгляд и пожал плечами:

— Осложним себе жизнь.

— Думаешь, будут сложности? — спросил Артем.

— Думаю, надо прикинуть, чего они захотят от нас. И что могут дать нам. Объявить, так сказать, интересы сторон.

Орешкин задумался. Такие мысли приходили ему в голову, но он рассчитывал, что они успеют собрать нужные сведения и покинуть хордингов. Пока же никаких данных о ковбоях и о «станке» нет. Новостей с Земли тоже нет. А значит, не исключен вариант самостоятельного поиска. И здесь помощь хордингов была бы кстати.

— А чего они тогда так долго ждали? — задал вопрос Михаил. — Неделю целую! Могли бы узнать сразу, что хотели.

Женя пожал плечами:

— Может, у них ритуал такой — дать посланцам небес время на привыкание. Или проверяли, кто мы, и сейчас решили, что все ясно. А может, просто из вежливости не лезли. И потом — это для нас неделя. А для них обычный счет. Они и календарь толком не ведут. Отмечают времена года, праздники вроде сбора урожая, богатого улова, рождения детей. Может быть, отмечают года. Судя по их сказаниям, какой-то счет есть: «В тот год лед лег на реки рано и рыба задыхалась под ним, и мы ездили по нему, как по земле, и не видели травы зеленой аж до самого прихода венсрама!..»

Макс фыркнул. Елисеев довольно похоже спародировал одного из сказителей, бренчавшего на двухструнной коробке о былых временах.

— Что за венсрам? — спросил Виктор.

— Охотник-клык. Местный морской хищник. Акула или нечто похожее.

— А если они не поверят нам?

— Плохо! — просто ответил Женя. — Надеюсь, убивать не станут. Но выгнать могут. Хотя если бы хотели, сделали бы это сразу.

— Не выгонят, — уверенно заявил Артем. — Но готовыми быть надо. Легенда у нас есть, если аборигены захотят ее услышать — расскажем.

Елисеев опять пожал плечами. Не верит Темка — его дело. А он должен был предупредить.

— Придут или нет, — словно прочитав его мысли, сказал Макс, — через день-два самим придется выходить на разговор. Если наше начальство примет решение. Не будем же здесь сидеть!

— Придут, — кивнул Елисеев. — Посланцы всех племен у нас были, вожди явно к решению общему пришли. Теперь пора задать главные вопросы.

— Поглядим, — недоверчиво протянул Михаил. — Утро вчера мудренее…

Елисеев оказался прав. Утром следующего дня в дом бога вошел вождь племени ленатрам с боевым топором в руке.

10

Разговор по душам

Вождя племени ленатрам звали Адлера Лоб, сын Зубеса. Лоб — прозвище, данное из-за большого размера данной части головы. Был вождь среднего роста — около ста семидесяти сантиметров, широк в плечах, крепко сбит, с длинными мускулистыми руками. Эти руки уверенно держали топор и, видимо, не раз пускали его в дело.

Лысая голова, кустистые брови, расплющенный нос и покрытые рыжей бородкой щеки и подбородок. Глаза светлые, маленькие. Смотрят зорко, проникновенно.

Аллера явился сразу после того, как русалки ушли из дома, накормив посланцев Трапара завтраком и одарив прощальными поцелуями. Поисковики даже не успели встать из-за стола, когда на пороге возник вождь.

Он бросил на них внимательный взгляд, приложил левую руку ко лбу и коротко бросил:

— Трапар нгер!

То бишь Трапар жив!

— Рад видеть тебя под ликом Асалена! — ответил стандартной фразой приветствия Артем.

Асален — светило, то есть местное солнце. А спутник планеты — Векла.

— Раздели с нами трапезу, вождь!

Аллера прошел к столу, положил топор рядом с собой и сел на расписную лавку. Отломил кусок от продолговатого хлебца, съел, запил его вином. Ритуал разделения трапезы, обязательный для тех, кто входит в дом с добрыми намерениями.

Покончив с едой, вождь уставился на Артема, словно вспоминая, зачем пришел. Орешкин знал, что по правилам вождь не может начинать разговор сам.

Артем покосился на топор вождя. Это был символ власти. С расписным топорищем, с насечкой на клинке. К торцу топорища приделан пучок конских волос, выкрашенный в серо-красные цвета.

Обычно топор носили на ременной петле. И только когда вождь хотел подчеркнуть значимость момента или своих слов, он брал топор в руки. За столом топор следовало класть рядом, лезвием к себе.

— Мы рады видеть тебя, вождь, — сказал Артем. — Что заставило славного правителя покинуть племя?

Аллера быстро обвел взглядом поисковиков и положил руку на топор, словно желая взять его. Но только провел пальцами по топорищу.