Эти бурные чувства

– Хорошо, – сказала она и сунула пригласительное письмо в карман, намереваясь прочитать его еще раз. – Я поеду, mais ce ñ’est pas de bon gré![4]

Она направилась к двери, решив, что больше говорить не о чем. И уже взялась за дверную ручку, когда ее мать остановила ее.

– Подожди.

Джульетта замерла.

– Этот… Пол, – проговорила госпожа Цай. – Почему он написал тебе?

Госпожа Цай произнесла его имя так, будто это какое-то магическое заклинание, с помощью которого можно вызвать духов. Будто это не какой-то ничем не примечательный и скучный слог, а такое сочетание букв, в котором таится некий великий смысл.

– Он сын Уолтера Декстера, – вяло ответила Джульетта. – Они все еще хотят, чтобы мы стали посредниками в их бизнесе.

Госпожа Цай задумалась. Затем спросила:

– А он красив?

– Я тебя умоляю. – Джульетта подалась вперед. – Он использует меня, мама. Только и всего. А теперь позвольте мне уйти. Мне надо работать… Что ты тут делаешь?

Последние ее слова были обращены к Тайлеру, который стоял под самой дверью, так что, когда Джульетта открыла ее, она ударила его по плечу.

– Успокойся, – сказал он. – Я шел в туалет.

Они оба знали, что это наглая ложь, такая же наглая, как его ухмылка.

Джульетта захлопнула за собой дверь кабинета отца и уставилась на своего кузена, который молча смотрел на нее. На его щеке все еще алел порез.

– Ты желаешь что-то сказать мне, Тайлер? – спросила Джульетта.

– Только одну вещь, – ответил он и поднял глаза, зная, что ее родители могут слышать этот разговор. Le moment où tu n’est plus utile, je serai prêt à prendre ta place.

Джульетта напряглась. Удовлетворенный ее реакцией, Тайлер ухмыльнулся еще раз, затем бесцеремонно повернулся к ней спиной и начал удаляться по коридору, засунув руки в карманы и насвистывая себе под нос.

Когда ты перестанешь быть полезной, я буду тут как тут, чтобы занять твое место.

– Va te faire foutre[5], – пробормотала Джульетта. Она быстро сбежала на первый этаж, перескакивая через ступеньки, скользнула сердитым взглядом по своим родственникам, все так же болтающих, рассевшись на диванах, и направилась прямиком на кухню. Здесь она обнаружила Кэтлин, которая все еще разглядывала пятна на полу. Она грызла яблоко, хотя Джульетта не могла понять, как у ее кузины мог сохраниться аппетит.

– Ну как? – спросила она.

– О, я уже десять минут назад поняла, что оттирать их бесполезно, – ответила Кэтлин. – Я разглядываю это пятно только потому, что оно похоже на кошку.

Джульетта моргнула.

Кэтлин откусила еще один кусок яблока.

– Что, по-твоему, я слишком быстро успокоилась?

– Вот именно. Кстати, ты сейчас не занята? Мне нужны твои связи в коммунистической среде.

– Заявляю тебе в последний раз. – Кэтлин бросила огрызок яблока в мусорное ведро. – То, что мне известно, которые из них наши шпионы в партии, вовсе не делает меня коммунисткой. Что именно ты хочешь узнать?

Джульетта уперла руки в бока.

– Домашний адрес Чжана Гутао.

Кэтлин наморщила лоб, припоминая.

– Разве ты не можешь найти его на рабочем месте? Он редактор их газеты, не так ли?

– Я могу порыскать и у него на работе, – согласилась Джульетта, – но мне нужен запасной вариант.

«Запасной вариант», как же. Джульетте был нужен его домашний адрес, чтобы покопаться в его вещах в том случае, если его ответы не удовлетворят ее.

Но ей не было нужды объяснять это Кэтлин. Кэтлин и так знала, что у нее на уме. Ее кузина шутливо отдала честь и улыбнулась.

– Есть.

* * *

– Вши? – в ужасе повторил Рома.

– Они подобны вшам, – со вздохом поправил его Лауренс. И показал пальцем на полоску кожи, которую он срезал с головы трупа и с которой свисали маленькие мешочки, содержащие дохлых насекомых. Веня позеленел, а Маршал прижимал пальцы ко рту.

– Они перескакивают с волос одного человека на волосы другого, а затем зарываются под кожу, – продолжал Лауренс. Он ткнул в одно из насекомых пальцем. Один из стоящих рядом научных сотрудников побледнел, но продолжал с любопытством наблюдать за этим ни на что не похожим вскрытием, происходящим прямо на рабочем столе его шефа. Ничего страшного: Белым цветам приходилось видеть и не такое.

– О боже, – пробормотал Маршал. – Мы могли заразиться.

Венедикт оскорбленно фыркнул.

– Они же дохлые, – сказал он, махнув рукой.

– Это ты заставил меня извлечь одно из них. – Маршал вздрогнул всем своим дородным телом. – Это было так противно…

Рома побарабанил пальцами по столу. В лаборатории было душно, к тому же ночью он плохо спал. И теперь у него раскалывалась голова.

– Господа, господа, перестаньте, – сказал он, пытаясь заставить Веню и Маршала вновь переключить свое внимание на Лауренса, но из этого ничего не вышло.

– Блестящее будущее Белых цветов благодарит тебя.

– Я тебя умоляю, что это будущее будет знать о моем героизме?