Эти бурные чувства

Присутствие Розалинды требовалось в другом месте – в кабаре, где у господина Цая была назначена встреча с иностранцами, на которых надо было произвести впечатление и которым надо было показать Шанхай во всем его блеске. Впрочем, судя по ее виду, Розалинда и при другом раскладе не пожелала бы, чтобы ее отправили к коммунистам. А Кэтлин в общем-то не возражала. Как бы она ни старалась презирать шанхайские порядки, она с удовольствием погружалась в здешнюю суету. Ей нравилось чувствовать себя частью чего-то большего, даже если она была всего лишь блохой на теле гепарда, несущегося за добычей. Если она разбиралась в политике, то она понимала и общество. А если она понимает общество, она может адаптироваться к нему и манипулировать его законами до тех пор, пока у нее не появится возможности мирно жить своей жизнью.

Как Кэтлин ни любила свою сестру, она не хотела жить так, как жила Розалинда – среди джазовой музыки и сверкающих огней. Ей не хотелось надевать костюм и пудрить лицо так, чтобы становиться белой, как лист бумаги, что каждый день делала Розалинда с презрительной усмешкой на лице. Джульетта не понимала, как ей повезло родиться с такой белой кожей, гладкой, как фарфор.

А Кэтлин оставалось одно – идти своим путем.

– Я студентка первого курса, – пробормотала она себе под нос, репетируя свой ответ на тот случай, если кто-то спросит ее, кто она такая, – и пишу в студенческую газету. Я надеюсь узнать побольше о возможностях, которые есть теперь у шанхайских рабочих. Я выросла в бедности. Моя мать умерла. Мой отец умер для меня… ох.

Кэтлин замерла. Парень, с которым она столкнулась, отвесил ей учтивый поклон.

– Прошу простить меня. Я не смотрел, куда иду. – На лице Маршала Сео играла сияющая улыбка, и Кэтлин изумленно уставилась на него. Неужели он ее не узнал? И почему он здесь?

Наверное, по той же причине, что и ты.

– Мне не за что вас прощать, – быстро ответила Кэтлин, склонив голову. Она повернулась было, чтобы уйти, но Маршал в мгновение ока преградил ей путь. И она едва не уткнулась носом в его грудь.

– Куда вы так спешите? – спросил он. – Собрание начнется только через несколько минут.

Он явно узнал ее.

– Я хочу найти место, где можно было бы сесть, – ответила Кэтлин. Ее сердце часто забилось в груди. – Здесь неважная акустика, так что лучше сидеть как можно ближе к сцене.

Неважно, что сейчас они не носили цвета своих банд, поскольку пришли на собрание тех, кто отвергал обе. Они были по разные стороны баррикад и оставались противниками.

– О, дорогая, не уходи, – сказал Маршал. – Послушай, вон там… – Он взял ее за локоть. Рука Кэтлин сразу же сомкнулась на рукоятке пистолета, который она прятала под жакетом.

– Не делай этого, – прошептал Маршал, и в его шепоте прозвучало нечто, похожее на грусть. – Думай головой.

Но почему он не пытается выставить ее вон? Это же территория Белых цветов. С ее стороны было бы неразумно стрелять в него, а вот он может выстрелить – он может убить ее, и Алые ничего не смогут с этим поделать.

Кэтлин медленно убрала руку от пистолета.

– Ты даже не знаешь, что я собиралась сделать.

Маршал ухмыльнулся. Секунду назад он был серьезен, – а в следующую сиял.

– Да ну?

Она не знала, как реагировать на это. Не знала, как реагировать на весь этот разговор – как реагировать на флирт, который был больше похож на манеру общения, чем на попытку достичь какой-то цели.

Как реагировать на то, что он не наставил на нее пистолет?

Это уловка. Белые цветы умеют играть в игры.

Маршал не сдвинулся с места. Его глаза шарили по ее лбу, носу, по медальону на ее горле, и, хотя Кэтлин хотелось отшатнуться от этого изучающего взгляда, она расслабила плечи так же, как расслабил их он, как бы бросая ему вызов – пусть только попробует сказать что-то еще.

Но он молчал и улыбался, как будто их дуэль взглядов забавляла его.

– Что ж, мне приятно было с тобой поболтать. – Кэтлин сделала шаг назад. – Но сейчас я хочу найти место, где можно сесть. До свидания.

Она поспешно отошла и опустилась на первый свободный стул, который нашла рядом со сценой, хотя ей вообще не хотелось садиться. Ей надо поговорить с коммунистами. Почему у нее никак не получается сосредоточиться на поставленной задаче?

Кэтлин огляделась по сторонам. Слева он нее громко храпела старуха. А справа сидели два студента – настоящих в отличие от нее, если судить по их блокнотам, – и увлеченно обсуждали, что они станут делать после собрания.

Кэтлин вытянула шею и побарабанила по спинке стоящего перед ней стула. Время уходит, подумала она, и уходит быстро. Ее взгляд уперся в трех лысеющих мужчин, сидящих позади нее через один ряд. Напрягши слух, она смогла расслышать, что они говорят по-шанхайски. Они оживленно болтали о Северной экспедиции, брызгая слюной. Судя по их жестикуляции, они явились сюда не случайно. Они наверняка члены партии.

Отлично.

Кэтлин придвинула к ним свой стул и села рядом.

– У вас найдется минутка? – вмешалась она в их разговор. – Я из университета.