Эти бурные чувства

– Не много на свете людей, способных обрести истинную силу духа. – Мужчина пожал плечами. – А хозяином чудовища может стать любой, достаточно просто быть порочным.

В зале вдруг поднялась суматоха, послышались крики. Кэтлин сразу же вспомнила, что слышала далекие звуки сирен. Тогда она не придала этому значения, но это и впрямь были сирены, вот только прибывшие полицейские служили не закону. Здесь была территория Белых цветов, и они щедро платили муниципальной гвардии за то, чтобы те охраняли их власть, что включало в себя срыв собраний коммунистов и пресекание попыток партии разжечь пламя революции и покончить с правлением бандитов.

– Стой! Руки! – зычно скомандовал один из полицейских.

Но хаос только усугубился, одни повалили к дверям, другие начали прятаться под столы. Кэтлин хотела было броситься к двери, но путь ей преградил еще один полицейский, судя по его виду, явно намеренный начать к ней приставать.

– Venez avec moi, – приказал он. – Ne bougez pas[12].

Кэтлин хмыкнула.

– Non, monsieur, j’ai un rendezvous avec quelqu’un[13].

Полицейский удивленно вздрогнул. Он не ожидал услышать здесь парижский выговор. Сам он не был французом, как и многие другие в garde municipale, он приехал из Вьетнама или какой-то другой французской колонии, расположенной к югу от Китая.

– Maintenant, s’il vous plaît[14], – рявкнул полицейский, явно разозленный ее дерзостью.

Вокруг нее коммунистов укладывали на пол, окружали. Тех, кто оказался недостаточно проворным, чтобы сбежать, допросят и внесут в списки, чтобы следить за ними на тот случай, если коммунистическая партия станет слишком многочисленной и ее членов придется отстреливать.

– Оставь ее в покое.

Кэтлин повернулась. Маршал взмахом руки сделал полицейскому знак убраться, и тот, прочистив горло, удалился, чтобы накинуться на другую жертву.

– Почему ты это сделал? – спросила Кэтлин. – Почему ты решил мне помочь, хотя я тебя об этом не просила?

Маршал пожал плечами. Откуда ни возьмись в его руке появилось блестящее красное яблоко.

– Они слишком часто вытирают о нас ноги. Я хочу помочь. – Он откусил кусок яблока.

– Что ты имеешь в виду? – холодно поинтересовалась она. – Ведь garde municipale на вашей стороне. Они вовсе не вытирают о вас ноги.

– Вытирают, и еще как. – Маршал улыбнулся, но на сей раз улыбка не коснулась его глаз. – Они только и ждут момента, когда им можно будет нас растоптать. Такие, как мы, умирают каждый день.

Кэтлин застыла.

Маршал, словно не замечая ее неловкости, продолжал, размахивая рукой, в которой он держал яблоко.

– Я настроен так же, как эти коммунисты, с которыми ты сейчас разговаривала и которые готовы при первом же удобном случае прижучить своего генерального секретаря.

– Ты что, подслушивал нашу беседу?

– А если и так?

Аресты, похоже, подходили к концу. Путь к двери был открыт, и Кэтлин рвалась навстречу свободе, дабы сообщить Джульетте добытые сведения.

Жаль, что теперь они известны и Белым цветам.

– Не суй нос в наши дела, – огрызнулась Кэтлин.

И прежде чем Маршал Сео успел раскопать что-то еще, вышла вон.

Глава двадцать два

На смену утру пришел полдень, в грязные окна кабаре струился серый свет. Джульетта замахала рукой, отгоняя сигаретный дым, и поморщилась, сдерживая кашель.

– Тут что, не в порядке отопление? – громко крикнула она. – Включите его на полную мощность! И принесите еще джина!

На ней было длинное пальто с теплой меховой подкладкой, но всякий раз, когда двери открывались, по залу проносился студеный ветер.

– Вы уже прикончили целую бутылку? – заметила одна из официанток. В руке у нее была тряпка, которой она вытирала соседний стол, неодобрительно морща нос при виде пустой бутылки и бокала, стоящих перед Джульеттой.

Джульетта взяла бутылку, всмотрелась в этикетку, затем поставила ее на листовку, которая попалась ей на улице до того, как она пришла сюда. С тех пор она то и дело вертела в руках этот листок.

«ПРОЙДИ ВАКЦИНАЦИЮ», – кричали крупные иероглифы. А в самом низу был напечатан адрес, находящийся в Международном квартале.

– Сбавь обороты, пока я тебя не уволила, – вяло пригрозила Джульетта. И щелкнула пальцами, подзывая проходящего мимо поваренка. – Эй! Принеси еще одну бутылку!

Тот поспешил прочь, чтобы выполнить ее приказ. В дневные часы посетителей в кабаре бывало немного, и бандитам, заглядывающим сюда в эти часы, было нечего делать, так что они просто убивали время, наблюдая за вялыми дневными танцами Розалинды, которая по-настоящему выкладывалась только по вечерам. Тогда зал под своим красным потолком сверкал огнями, и дым вился под потолком, а когда в окна проникал дневной свет и людей за круглыми столами сидело мало, кабаре словно погружалось в спячку. Обычно днем Розалинда работала два часа, и было совершенно очевидно, что ее от этого воротит. Сейчас она смотрела со сцены на Джульетту, вопросительно подняв бровь, и из-за этого пропустила первые несколько нот следующей песни, под которую ей надлежало танцевать.