Эти чудовищные узы

Он расстегивает молнию на сумке и вытаскивает меня за горло, пережав при этом дыхательное горло. Хотя я знаю, что не должна этого делать, хотя знаю, что из такого захвата не выбраться, мои руки летят к его пальцам, пытаясь оторвать его от меня. Я в панике.

У Николаса мой пистолет, мой нож в заднем кармане, и когда Джеремайя прижимает меня к стене возле раздвижных стеклянных дверей входа, я вижу пятна.

— Что ты мне сказала? — спрашивает он меня, мои ноги болтаются на полу.

Мое горло будет похоже на чертову сливу, когда эти парни закончат со мной.

Я не пытаюсь говорить. Я знаю, что не смогу вымолвить ни слова.

— Джеремайя, это была моя вина. Я забрал ее.

Голос Николаса. И тут я вижу, как он, позади моего брата, протягивает руку. Как будто он действительно может положить ее на Джеремайю. Его глаза расширены, и я понимаю, что он напуган. Охранники разбрелись по комнате, Кристоф — один из них. Он наблюдает за мной с кривой улыбкой. Я даже не успеваю разглядеть его перевязанную ногу. Он носит штаны, которые ее прикрывают.

Ублюдок.

Нефритовые глаза Джеремайи сузились. Он одет в костюм, под пиджаком белая рубашка. В этот момент я ничего не хочу больше, чем испачкать его собственной кровью. Чёрт с ним.

Он отпускает меня, еще раз отбрасывая к стене. Он поворачивается ко мне спиной, начинает шагать, его руки сжимаются в кулаки.

— Что мне с тобой делать? — громко спрашивает он. Никто не отвечает. Николас выглядит облегченным, что он отпустил меня, его плечи опускаются, а глаза переходят на мои, его брови поднимаются вверх, почти как будто он извиняется.

Но это мой беспорядок.

Я подношу руку к горлу, потирая больные мышцы и сухожилия.

— Убей меня, — отвечаю я за него. — Это то, что я пыталась сделать, когда ты вытащил меня из психушки в прошлом году. Пока ты и твои гребаные Несвятые не испортили все. Блядь, давай, помоги мне. Покончи с этим сейчас. Я всего лишь заноза в твоей заднице. Я всегда буду только занозой в твоей заднице.

Он перестает вышагивать, но не смотрит на меня.

Теперь Николас выглядит разъяренным. На меня. Кристоф косится на меня. Я рада, что Трея здесь нет. Он сказал мне, где находится Люцифер. Я не хочу, чтобы он тоже пострадал от дерьма моего брата. Интересно, где Бруклин. Делает ли она массаж всего тела в своем номере на этаже моего брата. Я понятия не имею, как она справляется с его дерьмом. Если он такой со мной, я знаю, что с ней он должен быть еще хуже. Он приказывал ей на глазах у всех, командовал ею то тут, то там. Однажды я видела, как он поднял руку, как будто собирался ударить ее, но не ударил.

Это был единственный раз, когда я видела их ссору.

Но это потому, что Бруклин держит рот на замке. Бруклин кроткая. Она трусит перед моим братом.

А я нет. И не буду.

Будь он проклят.

— Ты этого хочешь? — наконец спрашивает он меня. Его голос понижен. Но я знаю, что это не значит, что он спокоен. Это значит, что он злится еще больше.

— Ага, — говорю я в насмешливой веселости. — Всади чертову пулю в мозг своей сестры и похорони меня вместе с остальными твоими головорезами, — я пожимаю плечами. — Или сожги меня. Мне плевать.

Я прислоняюсь к стене, откидывая голову назад и засовывая руки в карманы толстовки. Я веду хорошую игру. Мне действительно все равно, если он меня убьет. Но я чертовски устала.

Сегодня был день. А учитывая мою жизнь, это о чем-то говорит.

Кроме того, Люцифер не выходит у меня из головы. Он прямо здесь. Возможно, он всегда был здесь. Он с Джули. У них есть ребенок. Я собираюсь убить его.

Джеремайя наконец-то поворачивается ко мне лицом. На его лице улыбка.

— Хорошо, — тихо говорит он. Затем он тянется к пиджаку и достает пистолет. Он наставляет его и целится мне в голову. — Если ты этого хочешь, сестренка.

Николас застывает. Он потирал рукой челюсть, но теперь застыл, глядя на моего брата с открытым ртом.

Черт, даже Кристоф выглядит неловко, а это о чем-то говорит. Я совершенно уверена, что он без проблем трахнул бы мой труп. Но вдруг он больше не смотрит на меня. Он выглядит так, будто затаил дыхание, его взгляд переходит с меня на брата и обратно на меня.

Джеремайя не дрогнул.

Я не двигаюсь. Я не хочу. Пусть он сделает это.

Я пытаюсь осмеять его взглядом. Я не отворачиваюсь. Если он собирается нажать на курок, если он собирается убить свою сестру, он будет следить за выражением моего лица. Он будет смотреть в мои глаза. Я не отвернусь. Я позволю ему увидеть полное и абсолютное отсутствие предательства в моем взгляде. Я всегда ожидала, что до этого дойдет. Несвятые не в себе, и он, может, сейчас и не один из них, но его таким воспитали. Кроме того, эта гостиница видела достаточно смертей, эти люди причинили их достаточно.

Что еще немного добавить к числу трупов?

Я мысленно считаю до трех, но Джеремайя все еще не нажал на курок.

— Не ссы, давай же, — шиплю я на него.

Он смеется.

А потом он стреляет.

Выстрел раздается в фойе, у меня звенит в ушах, и я подпрыгиваю от испуга, но в остальном заставляю себя не двигаться. Я все еще смотрю на него. У нас общая кровь. Он только что выстрелил в меня.