Этика Нового Завета

Как мы уже видели, каждый из этих мотивов в том или ином виде присутствует у канонических евангелистов. Поэтому в некотором смысле реконструкция исторического Иисуса ничего нового к новозаветной этике не добавляет. Если она вообще что-то добавляет, это то, что Лука называет словом asphaleia, - уверенность в истинности рассказанного евангелистами. Их повествования об Иисусе не являются сплошной выдумкой: они использовали вполне надежные предания. Возможно, для церкви важно знать: послушание веры действительно было прожито в истории Иисусом, человеком из плоти и крови. Ибо Его пример учит нас, что упование на власть Бога над историей - не пустое упование.

Глава 8. Откровение Иоанна Богослова: сопротивление зверю

Фридрих Ницше назвал Иоаннов Апокалипсис «самым безумным проявлением мстительности во всей письменной истории»[1]. В красочных описаниях эсхатологического погубления Богом нечестивцев Ницше усмотрел крайнюю озлобленность, подавленную ненависть благочестивых и слабых существ к сильным личностям. Нравственное отвращение к Апокалипсису выражает и Джек Т. Сандерс, хотя по несколько иным причинам: в своем эсхатологическом накале книга знаменует «уход от этической ответственности». С его точки зрения, Апокалипсис зовет людей к отказу от попыток решить социальные проблемы. В той мере, в какой это так, «его существование и место в каноне - зло в самом полном смысле слова»[2]. Кристер Стендал однажды охарактеризовал Апокалипсис как «сценарий для фильма ужасов»[3]. Оправданны ли такие резкие отзывы? Столь сильные реакции спровоцированы сильным текстом, который в ярких образах описывает космический конфликт и призывает верующую общину к недвусмысленному свидетельству перед лицом власть имущих в мире сем. Но лишен ли Апокалипсис этической ценности? Для ответа на этот вопрос необходимо вглядеться в его апокалиптические символы повнимательнее.

Все содержание книги есть визионерское откровение (apokalypsis; Откр 1:1), данное некоему Иоанну, который называет себя так: «брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении [hypomoni] Иисуса» (1:9)[4]. Изгнанный на Патмос «за слово Божие и свидетельство Иисуса», он получил эти откровения, когда был «в духе в День Господень» (1:9-10). Книга активно использует лексику и метафорику еврейской апокалиптической традиции (особенно Даниила), но, как мы увидим, подвергает эту традицию некоторым существенным герменевтическим модификациям в свете истории Иисуса.

Пророческая весть адресована «семи церквам, находящимся в Азии» (1:4), то есть семи церквам, которым написаны послания в 2:1-3:22. Частые упоминания о гонениях обычно понимаются в том смысле, что Апокалипсис был создан при императоре Домициане (81-96 н.э.), когда в провинции Азия процветал императорский культ. По мнению многих экзегетов, церкви отказывались участвовать в поклонении императору и терпели за это гонения. Не вполне ясно, были ли гонения официальной имперской политикой или (более вероятно) местной инициативой[5]. В принципе, некоторые особенности текста вообще наводят на мысль, что церквам угрожало не столько организованное преследование, сколько самоуспокоенность.

Каковыми бы ни были конкретные исторические обстоятельства написания Апокалипсиса, он представляет собой прежде всего документ политического сопротивления. Апокалипсис отказывается признать легитимность и власть земных правителей и дерзко смотрит в будущее, когда все покорится Богу. Он призывает семь церквей к мужественному свидетельству против культуры, которая предлагает народу Божьему соблазнительное растление и пытается сбить с пути даже святых. При чтении Апокалипсиса об этой ситуации надо все время помнить.

1. Символика апокалипсиса: выбор интерпретации

В каждом поколении экзегеты пытались понять фантасмагорические образы Апокалипсиса. Символы этой книги сложны и таинственны, а потому их можно толковать по-разному. Поэтому нам сейчас надо решить, в каком жанре написана книга и какая стратегия ее прочтения будет наиболее правильной. Как читать Апокалипсис? Как понять изобилие причудливых образов и видений? В целом, существуют три основных подхода: предсказательный, исторический и теопоэтическии[6].