Этикет темной комнаты

Прячусь за дверью, будто стою на стартовой линии и жду выстрела пистолета. Прокручиваю в голове возможные варианты развития событий. Калеб войдет, и, будем надеяться, руки у него окажутся заняты чашкой и тарелкой. Я положил под одеяло подушки, как это делали дети в старых телепередачах, когда хотели, чтобы их отсутствия не заметили, так что Калеб пройдет прямо к кровати. Он не будет знать, что я у него за спиной – до тех пор, пока лампа не обрушится ему на череп.

Затем я заберу у него ключи и захлопну за собой дверь, а затем…

А затем…

Что последует затем, представить трудно.

Я понятия не имею, что за пределами этой комнаты, да и за пределами дома. Подозреваю только, что вполне могу находиться за пределами Техаса. Возможно, я в горах, или в лесу, или в местах, очень далеких от цивилизации, и уйдет уйма времени на то, чтобы найти людей, способных помочь мне. А это значит, что бить надо посильнее – так, чтобы вырубить его.

Выпрямляюсь и несколько раз замахиваюсь лампой, желая потренироваться. Это не так просто, как мне казалось. Форма у лампы неподходящая для моих целей, а шнур путается под ногами. Я, морщась, собираю его в руке и повторяю попытку. Замахиваюсь еще несколько раз, а потом возвращаюсь в первоначальное положение и вырабатываю план.

Я ударю его по голове.

Он упадет, лишившись сознания.

Я заберу ключи.

Найду выход.

Руки у меня устали, а на верхней губе выступили капли пота. Меня начинает доставать мой собственный запах. С тех пор, как я здесь, я не принимал душ и не чистил зубы, на мне по-прежнему заляпанные кремом слаксы и майка Люка со «Звездными войнами». Когда мама пришлет за мной самолет, то, возможно, рядом окажутся журналисты. Нужно будет привести себя в порядок перед тем, как давать интервью.

И я снова перебираю в голове последовательность своих действий.

Вырубаю его.

Забираю ключи.

Нахожу…

Дверь распахивается.

Сдерживаю готовый вырваться вскрик. Калеб идет прямо к кровати, как я и предполагал.

Сдерживая дыхание, выхожу из-за двери.

И оказываюсь прямо за его спиной.

Что есть сил замахиваюсь лампой – как раз в тот момент, когда он разворачивается и оказывается со мной лицом к лицу.

Семнадцать

Удар лампой приходится ему по предплечью, а не по голове, лампа разбивается, и ее безобидные осколки рассыпаются по полу. Я ошарашен тем, с какой легкостью он отклонил удар и с какой легкостью и быстротой развалился мой план.

Его лицо искажают потрясение и гнев, а я тем временем вылетаю из комнаты. Пытаюсь закрыть за собой дверь, чтобы он оказался заперт в комнате хотя бы на пару секунд, но она отскакивает от его тела. Мои босые ноги стучат по дощатому полу, сердце колотится в ушах. Я страшно напуган и испытываю те же самые чувства, что и жертвы, преследуемые кем-то огромным и сильным.

Я оказываюсь в старомодной гостиной, мои глаза рыщут по сторонам.

Деревянная стена – деревянная стена – серебристая стена – нет, это дверь.

Бегу к ней.

Хватаюсь за дверную ручку, но тут мне в плечо вонзаются сильные пальцы.

Калеб разворачивает меня лицом к себе.

Я инстинктивно замахиваюсь на него кулаком.

Он с легкостью уворачивается и, держа меня за кисть, тащит сначала по гостиной, а потом по коридору. Пытаюсь высвободиться, но мои руки слишком слабые, и скоро он затаскивает меня во все ту же маленькую спальню.

Не успеваю я встать на ноги, как Калеб захлопывает дверь.

Большими шагами подходит к кровати и берет в руки мои оковы. Он, похоже, больше не сердится, но вид у него самый что ни на есть решительный.

– Иди сюда.

Отступаю, не спуская с него глаз, и наклоняюсь, чтобы поднять с пола один из самых больших осколков лампы.

Его глаза встревоженно расширяются.

– Положи это.

Держу осколок как меч, его острые края ранят мою тонкую кожу.

– О-открой дверь, Калеб. – Во мне бушует столько адреналина, что, готов поспорить, я обретаю сверхъестественную силу, словно мать, поднимающая грузовик, чтобы спасти из-под него своего ребенка.

Калеб продвигается вперед, походя на обороняющегося краба, и я делаю дикий выпад, намереваясь нанести ему сильный удар. Я убью его, если будет нужно. Он уворачивается, а затем каким-то образом – не знаю, как – хватает меня за спину и притягивает к своей груди, после чего заламывает мою левую руку, а другой рукой крепко сжимает мою правую кисть.

Мои пальцы немеют.

Мое оружие падает на пол.

Разворачиваюсь, выкручивая себе плечо, и замахиваюсь еще раз. Удар приходится ему в глаз. Калеб рычит сквозь стиснутые зубы – а затем отвешивает мне пощечину. Моя шея дергается так сильно, что, думаю, обязательно придется обратиться к мануальному терапевту. Держусь за пострадавшую щеку, находясь в состоянии шока. Он не должен был делать этого. Он не должен причинять мне боль.

Все вокруг кажется расплывчатым, когда он швыряет меня на кровать. Я снова переживаю короткое замыкание. В памяти остаются только хватающие меня руки и вонючий пот. В голове стремительно мелькают мысли о том, что чувствуешь, когда кто-то без разрешения трогает тебя, но это всего лишь отдельные кадры, и потому не понять, что же происходит на самом деле.