Кто не хочет обменять целлюлит на мышцы? «Похудейте на десять килограммов, укрепив мышцы» — такие заголовки размещают женские журналы, рекламируя подвиги, результатом которых будет ваше присоединение к касте стройных избранных и знаменитых героев репортажей.
Недостижимым…
И при этом мы не идиотки! Мы прекрасно знаем, что этот мир грез и блесток недоступен и что настоящая жизнь — не там.
НРП и экзистенциальный кризис? Несомненно.
Я не решусь утверждать, что моя болезнь была «пошлым притворством», но я должна признаться в том, что получала какое-то подлое удовольствие от нее. Позже я предположила, что нарушения режима питания развились во мне оттого, что я хотела узнать границы своих возможностей, своих способностей, своего взаимодействия с окружающим миром. Сегодня я чувствую себя достаточно сильной и зрелой для того, чтобы штурмовать взрослую жизнь. Я думаю, что случившееся было необходимо мне, теперь я могу смело смотреть в будущее.
Зачем я вызывала у себя рвоту?
Во-первых, это был инстинкт выживания. Я не вынесла бы вида своего тучного тела. Надо было действовать, к каким бы последствиям это ни привело. Мне легче было умереть от нехватки калия, чем от отвращения к себе самой. А ведь даже слово «рвота» мне не нравилось, оно казалось мне грязным. Жюстин, чистенькая и послушная девочка, никогда не делала ничего «грязного». Всегда аккуратная, до мании любящая чистоту и организованность, она такой и оставалась. Мне было стыдно «пачкаться», то есть вступать в контакт с реальностью и ее беспорядком. Вместо слова «рвота» я употребляла слово «возвращение».
Я не могла выносить своей подчиненности еде.
Я ела для того, чтобы выжить, и хотела забыть об этом, возвращая все. Я старалась не оставлять в желудке ничего «живого» думая что уже поглотила достаточно для того, чтобы жить вечно. Еще один парадокс — желание умереть и мощная жажда жизни вне пищи.
Теперь я хочу не только жить, я надеюсь однажды подарить жизнь кому-нибудь еще.
Я начинаю любить себя. Я ненавижу змей.