Этим утром я решила перестать есть

Мучимый сомнениями, он был готов уйти, во-первых, для того, чтобы покинуть ежедневный ад, и, во-вторых, чтобы уладить проблему, источником которой считал себя. Но наш отец, как многие ему подобные, был столпом семьи: он зарабатывал необходимые для нашего выживания деньги, он руководил нашей семьей, одним телефонным звонком, как по волшебству, он решал конфликты и был головой всему. Поэтому он не мог оставить очаг. И стал искать другие решения.

— Ты не знаешь, я никогда не говорил тебе об этом, но я много раз хотел заставить тебя покинуть семью.

Никогда я не думала, что мой отец помышляет о такой альтернативе.

— Для того чтобы защитить твоих сестер и дать всем передышку.

— Передышку такой ценой?

— Мне казалось, что мы никогда не найдем выход. И мама тоже. Мы были уверены в том, что смерть уже веет над тобой. Ты делала над собой усилия, но за шагом вперед следовали два шага назад. Ты, например, соглашалась на зонд, а потом обманывла нас, выкидывая содержание мешков.

Он больше не доверял мне. Виноват эпизод с сорокой-воровкой, припрятывание еды из жадности, понемногу, тайно от семьи.

«Иногда мы думали, что ты сошла с ума. Хотели даже поместить тебя в психиатрическую клинику. Только в июле этого года я опять поверил тебе. Что-то щелкнуло и встало на место у тебя в голове во время «Тур де Франс». Ты была тогда такая счастливая! Я боялся рецидива, но надеялся на лучшее.»

Тот этап гонки «Тур де Франс» в Крёзо стал исключительным, волшебным Моментом для меня. Я вновь обрела забытые за три года эмоции. Меня официально пригласили присутствовать на старте. Весь тот солнечный день я провела среди гонщиков, познакомилась с замечательными людьми — с Виренком, с Пулидором и со многими другими. Меня приняли, меня допустили, я пользовалась чудесной привилегией проходить в техническую зону, где имели право находиться только лучшие гонщики.

С этого пресловутого двадцать второго июля 2006 года мой отец с наслаждением «постепенно, день за днем, знакомится со своей настоящей дочерью». Он терпеливо ждет момента, когда узнает ее по-настоящему. Пока он предпочитает медленно, но верно отвоевывать дочь у болезни, довольствуясь шатким равновесием. Мне-то кажется, что я по сравнению с другими продвигаюсь вперед довольно быстро…

Отец все время находит какие-то предлоги, чтобы относиться ко мне, как к больной. Наши ссоры, например, он считает проявлением моей болезни, в то время как это просто нормальные отношения между отцом и дочерью. Но он к ним не привык, да и я тоже. Это начало. Самое главное, что теперь старшая дочь решилась повзрослеть, и это для моего отца залог расцвета двух младших дочерей.

Я обошла всех. Они сказали мне каждый свою правду. Мне было необходимо увидеть себя глазами других, размышляя об этой болезни, угроза которой нависла над подростками, глухими к самым очевидным доводам, даже к вопросу выживания. Я заставила близких страдать, они мне помогли, поддержали меня. Я сделала все, что было в моих силах, и победила болезнь! Я считаю, что я выздоравливаю, я думаю о том, что произошло. И ответы на все вопросы постепенно укладываются в моей голове. Особенно вопросы, связанные с анорексией-булимией.

Можно желать нежности и любви окружающих, но нельзя подчинять себя этому чувству.

Надо соблюдать осторожность со всем, что нам не знакомо. Неизвестное может нести ужас. Когда мы не знаем сути или определения какого-то чувства, человека или явления, мы не должны позволять ему овладевать нашим телом, иначе мы рискуем потерять контроль над собой.

Это относится и к анорексии, поскольку при ней у нас появляется ощущение якобы тотальной власти над собой, а на самом деле мы ее очень быстро утрачиваем. Мы продолжаем «диету» для того, чтобы еще вернее овладеть своим телом, не понимая того, что, по логике вещей, совершенно теряем самоконтроль, и это влечет за собой опасное истощение организма. Начинается смертельная спираль.

Мы становимся слепыми, сами того не замечая.

Я не видела своего костлявого тела. Мне казалось, что МОЖНО «продвинуться еще дальше», а смертельная опасность, возникшая в результате недоедания, подходила ко мне все ближе при каждом моем новом усилии. Конечно, я чувствовала боль от натянувших кожу костей, я видела, что физические усилия стоят мне все большего труда, но анорексия владела мной, заставляя не обращать внимания на ежедневные страдания.

Анорексия и булимия возникают от нехватки нежности. Чтобы победить их, нужно отдаться во власть позитивного настроения. А мы не даем волнению и любви окружающих захватить нас и согреть. Мы не видим себя, в то время как первейшая цель анорексии-болезни (основанная на составленном о себе представлении) придать себе желаемый внешний вид, такой, какого хотим мы сами и какого требуют от нас остальные.

Сегодня я могу понять ужас моих близких. Тогда я не чувствовала, насколько я шокирую их. Я думала «подразнить» их силой своего характера, позволившей мне похудеть примерно на тридцать пять килограммов.

Я хотела худеть и наращивать мускулы.