Этим утром я решила перестать есть

Мама не могла больше выносить меня. Один раз она очень жестко поступила в тот момент, когда обнаружила мое мошенничество с неиспользованными мешками. Маленькая Жанна очень хорошо запомнила этот эпизод, так мама никогда не вела себя ни с одной из своих дочерей. Сцена эта до сих пор стоит у меня перед глазами. Мама пришла ко мне в комнату, спокойно попросила открыть сумку и показать мешок. Она дала мне пощечину, схватила за спинку кресло на колесиках, на котором я сидела, и вышвырнула меня в коридор.

Это, несомненно, было апогеем наших конфликтных отношений. Ее жест стал конкретным доказательством ее гнева против моей змеи.

«Я хотела, чтобы ты исчезла из нашей жизни и вернулась уже здоровая… Я страдала оттого, что так с тобой поступила, но испытывала и облегчение. Я была счастлива, когда ты легла в больницу. Мы почти праздновали твое отсутствие дома. Мы, наконец, могли жить. Ты, ну «твоя болезнь», отравляла жизнь всем. Твой отец не разговаривал со мной, твоя маленькая сестра переживала нервный срыв, Клотильда старалась подражать тебе, а я не спала больше ночами! Часто, когда ты категорически отказывалась есть, я, обезумев от усталости, обвиняла тебя: «Я попаду из-за тебя в сумасшедший дом! Ты сводишь меня с ума… Если ты не умрешь от этой болезни, от нее умру я!»»

Мама обвиняет меня в том, что я сделала Клотильду своей «сообщницей»:

«Если твоя сестра заболеет, тут и думать нечего, это будет из-за тебя! Ты понимаешь, что она вынесла по твоей милости? Она повзрослела сразу на десять лет!»

Очередь Кло, сестры — лучшей подруги — матери — психолога, часто все вместе, одновременно… Боже, как все переживают за меня!

«Я тогда считала тебя уже наполовину умершей.

Представь, одни кости, обтянутые желтой кожей! Живой труп. Я все время кричала: «Черт, Жюстин, делай же что-нибудь!» Мне казалось, что тебе осталось жить месяца четыре максимум. Я считала дни, прибавляя то один, то два, если однажды ты ела получше. Я сердилась: «Ты не сможешь жить, съедая такое количество еды! Однажды утром ты не проснешься! Вот тогда поймешь…»»

У Клотильды, кроме моей надвигающейся смерти, была еще одна проблема. Ей забивают голову только мной: Жюстин то, Жюстин се. Она является основным зрителем разворачивающейся драмы. Ее бросили, о ней забыли, ее покинули, она исчезла, стала призраком…

«Когда к нам кто-то приходит, все говорят только о ТЕБЕ! А мне не хотелось говорить вслух о твоей болезни, и мне это быстро надоело. Быть может, тут сказался мой эгоизм, но я была готова на все, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы меня хоть чуть-чуть заметили. Я думаю, я тоже была способна заразиться твоей болезнью для того, чтобы придать себе значения и чтобы ты решилась распрощаться с ней!»

Клотильда решила тоже сесть на диету. И сделала это по двум причинам: из-за сестры, о которой только и говорят, и из-за проблем переходного возраста.

«Я тобой действительно восхищалась в тот момент, когда твоя фигура сделалась идеальной, как у модели по телевизору. Но, когда болезнь стала прогрессировать, ты стала очень некрасивой».

Моя сестра не любит говорить обо всем этом, она стремится жить полной жизнью, не думая о трудностях. Наше семейное несчастье она предпочитает скрывать от своих друзей. Ей кажется, что из-за этой истории у нее могли бы появиться сложности и друзья сочли бы ее выдумщицей, изобретающей небылицу для того, чтобы привлечь к себе внимание. Кло убеждена в том, что никто все равно ничего не поймет, и рассказывать о случае с сестрой — просто терять зря время. Сестра очень хорошо знает о том, что, если бы со мной не произошло этого несчастья, она не понимала бы смысла этой болезни и на известие об анорексии или булимии у одной их своих подруг отреагировала бы неправильно.

«Я — такая же, как и все, раньше я никогда не пыталась понять, что это такое! Зачем? Люди и не стремятся вникнуть в суть: анорексия — это потеря веса, и все тут! Твои выпадающие зубы, отсутствие менструаций, которые появились, наконец, много позже, твои волосы, которые ты утром собирала в раковине… обо все этом никто не знает! А ведь это удержало бы кого-нибудь от ошибки!»

Я получила несколько необходимых оплеух.

Я праздную три месяца со времени моего выздоровления — ровно сто дней. Я неплохо держусь…

Остается мой отец. Папа. Моя личная домашняя терапия завершится им. Образцовый отец и муж, занятый разнообразными делами, не мог найти своего места в лоне семьи, состоящей только из женщин. Критическая ситуация с дочерью наполняла его сомнениями и ощущением беспомощности. Его одолевали бесчисленные вопросы: надо ли ему уйти из семьи? Почему Жюстин повергает всю семью в состояние хаоса и ужаса? Происходит ли это из-за его частого отсутствия или, наоборот, от его присутствия? Быть может, его дочь находится в таком виде из-за спорта, которым он занимался все свободное время, а потом резко бросил?