Этюд багровых вод

– Эффи просто… э-э… рассказывала о своей работе, – сказал внезапно побледневший Престон. – Я немного интересуюсь архитектурой… Всегда хотел понять, чем аргантийские дома отличаются от ллирийских…

Он умолк. Несмотря на охвативший ее страх, Эффи с удовольствием отметила, что лжец из Престона никудышный.

– Мы учимся в одном университете в Каэр-Иселе, – спокойно пояснила она. – Оказалось, у нас даже есть несколько общих друзей. Как тесен мир.

Их истории явно не сходились друг с другом, но Престон не очень-то помог. Неужели он в самом деле ждал, что Янто поверит, будто его волнует разница между раздвижной рамой и створчатым переплетом? Престон вцепился в край стола так, что костяшки его пальцев побелели.

Однако Янто словно ничего не слышал. Очень медленно он спустил ружье с плеча и, держа оружие параллельно земле, направил дуло куда-то в сторону колен Престона. Сердце Эффи пропустило удар.

– Полагаю, – начал Янто, четко выговаривая каждый слог, – что с моей стороны было крайне великодушно впустить вас обоих в свой дом и крайне терпеливо – позволить копаться в жизни отца и семейной истории, хотя для меня это очень личные темы. Но если я узнаю, что кто-то, неважно, по какой причине, злоупотребил моим терпением и доверием… Что ж, лучше не стоит выяснять, что в таком случае может произойти.

– Конечно, – слишком поспешно отозвался Престон, дернув кадыком. – Вы правы. Простите.

Эффи подавила желание пихнуть его локтем – он походил на самого виноватого человека на свете.

– Ничего такого, – вмешалась она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Мы просто пили кофе и болтали перед тем, как приступить к работе. Вам понравилась поездка в город?

– М-м-м, – неопределенно промычал Янто. Вокруг него на деревянном полу уже натекла приличная лужа. Дуло ружья походило на зияющую черную дыру. – Думаю, хватит на сегодня болтовни, мисс Сэйр. Всего доброго, мистер Элори. Эффи, к концу дня я хотел бы увидеть несколько новых набросков.

Похоже, он уже забыл и вчерашнюю беседу в пабе, и ее прыжок из машины. Его глаза снова стали мутными и непроницаемыми. Даже если Эффи набралась бы смелости взглянуть в них, она все равно не смогла бы ничего прочитать.

Больше ничего не добавив, Янто развернулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Лишь лужа воды по-прежнему темнела на пороге кабинета.

* * *

Этот странный случай убедил Эффи, что Янто, даже если и не знал о дневнике, все равно что-то скрывал. Она работала внизу, в столовой, под вычурной стеклянной люстрой, что качалась над головой, но мыслями то и дело возвращалась к фотографиям лежащей на диване девушки. Каждый снимок с поразительной четкостью отпечатался в ее голове.

Фотографии явно были старыми, хотя точный возраст определить не получилось. Эффи вдруг вспомнила о словах, нацарапанных на обороте последнего фото: «Я буду любить тебя до гибели». Такой же почерк они видели в дневнике Мирддина.

И вновь мысли вернулись к той фразе: «женщины слишком легкомысленны». Здесь крылось что-то явно неправильное. Возможно, не в той степени, как думал Престон, и все же Эффи ощущала, как мучительно ноет в груди, а глаза горят от непролитых слез. Наверное, лучше всего, если бы дневник оказался подделкой и Мирддин никогда не писал такого о женщинах. Однако, учитывая, сколько усилий кто-то – может, даже сам Мирддин, – приложил, чтобы спрятать записи, это виделось ей крайне маловероятным.

Так что оставалось лишь два варианта: Мирддин верил во все это, но все же написал «Ангарад» (когнитивный диссонанс, как сказал Престон), или же он вовсе не участвовал в написании книги.

Сейчас Эффи не знала, что хуже.

Сжимая карандаш в дрожащих пальцах, она без особого энтузиазма трудилась над эскизами. К счастью, за время учебы Эффи уже поднаторела в выполнении заданий по архитектуре через силу. Слабый дневной свет, сочащийся в окна, постепенно мерк и наконец исчез совсем, но Янто отчего-то так и не спустился, чтобы проверить ее работу.

Сквозь грязное стекло Эффи бросила взгляд на улицу. Уже почти совсем стемнело, над горизонтом виднелся лишь краешек солнца. Сложив бумаги, она поднялась на ноги.

Эффи собиралась вернуться в гостевой дом – в самом деле, но ноги почему-то понесли ее вверх по лестнице, мимо портрета Короля фейри, мимо резных ликов святых, мимо двери в кабинет, где наверняка корпел над дневником Престон.

Прошлым вечером почти в это же время она видела призрака – в сумерках, когда угасающий свет боролся с алчущей тьмой, а все вокруг казалось смазанным и нереальным. Эффи убеждала себя, что только отнесет рисунки Янто, как он и просил, но подходя к двери, ведущей в хозяйское крыло, вдруг поняла, что крадется, стараясь не издать ни звука.

Ее вновь окутала гнетущая тишина, как утром, когда они с Престоном вошли в покои. Однако призрака нигде не было видно, не мелькали обнаженные ноги, не развевалось платье или светлые волосы. Разочарованная Эффи собиралась повернуть назад, когда вдруг услышала голос.

– Пришлось выбираться…