Этюд багровых вод

– Похоже, книгу написал Блэкмар, – наконец сделал вывод Престон и раздраженно фыркнул: его смелое утверждение не подкреплялось никакими реальными доказательствами. – Мирддин рассказывает, как в «Гринбоу» его хотели «возродить», опираясь на миф о провинциальном гении. Но Мирддин ни разу даже не упомянул о создании «Ангарад». Книга всплывает только в связи с Блэкмаром.

– Здесь есть нечто странное. – Уже не раз прокручивая в уме этот вариант, Эффи никак не могла понять, что же ее тревожило. Сейчас речь шла вовсе не о защите Мирддина, просто где-то глубоко внутри, словно второе сердце, пульсировало ощущение неправильности, которое она не могла объяснить. – Они говорят о книге, словно о женщине… Всегда пишут название без кавычек, словно имя.

Престон пожал плечами.

– Моряки точно так же поступают с кораблями, называя их по именам, словно женщин. Отец Мирддина был рыбаком. Думаю, просто такая фривольность.

– Может быть. – И все же ощущение неправильности никуда не делось, но Эффи не могла облечь его в слова. – Я все вспоминаю «Гибель моряка». Ну а я был моряк, молод и окрылен, почти что безусый юнец…

– Я ответил ему, всю смелость собрав: «Лишь море – единственный враг», – закончил Престон. – Memento mori[4]. И бравада юности.

– Что это значит? Море есть смерть?

– Не совсем смерть. Умирание.

– И в чем разница? – Эффи подняла бровь.

– Ну, ранее там есть еще одна строка. «Все древнее канет в пучину времен». Думаю, смысл в том, что море медленно, исподволь забирает человека к себе, разрушает тело, как, скажем, вода разъедает древесину парусной лодки. И в конце концов море отнимает жизнь. Полагаю, речь здесь именно о медленной смерти. Моряцкая бравада – не в вере в собственное бессмертие. Они верят, что худшее, на что способно море, – убить их.

Дорога впереди изгибалась, а после прямая, будто борозда на старческой ладони, рассекала холмы.

– Мне нравится, – помолчав, сказала Эффи.

– Правда? – Престон, казалось, удивился, но явно обрадовался. – Я писал об этом статью, но, раз уж тебе нравится, можно включить это в мою… нашу научную работу.

– Да, – согласилась Эффи. – Я с радостью поставлю под этим свое имя.

* * *

Поездка выдалась очень приятной. Днем они любовались зеленью полей под бескрайним голубым небом, опустившийся вечер окутал их золотом. Примерно через час Престон остановил машину возле магазинчика на обочине дороги, где они купили две сосиски в тесте, завернутые в вощеную бумагу, и два бумажных стаканчика с кофе. Под осуждающим взглядом Престона Эффи щедро плеснула в свою порцию сливки и высыпала три пакетика сахара.

– Какой смысл вообще пить кофе, – спросил он, вновь забираясь в машину, – если ты разбавляешь его до такой степени?

Эффи с наслаждением сделала большой глоток.

– А какой смысл пить невкусный кофе?

– Вообще-то черный кофе очень даже вкусный.

– Ну да, чему я удивляюсь? Если ты запросто пьешь неразбавленный скотч, тогда и черный кофе может показаться вкусным, – скривившись, сказала Эффи. – Или ты скрытый мазохист.

– Мазохизм здесь ни при чем. – Престон повернул ключ в замке зажигания. – Научишься любить что угодно, если будешь пить это достаточно часто.

Он мягко вывел машину обратно на дорогу.

Сперва они ехали молча, потягивали кофе и жевали сосиски. Эффи вспомнилось, как Престон, даже не поморщившись, осушил стакан со скотчем. Он не походил на любителя вечеринок, которые брели под утро в свои комнаты, чтобы проспать все утренние занятия. Она встречала таких в университете, но практически никого из них не знала. Даже Рия вела себя не так беспечно.

В золотистом свете сумерек, обрисовывающем профиль Престона, его карие глаза казались светлее. Эффи видела, как подрагивало горло, когда он делал очередной глоток кофе, и как завороженная наблюдала за оставшимися на губах капельками влаги.

– У тебя есть девушка в Каэр-Иселе? – внезапно выпалила она.

Престон поперхнулся глотком кофе и закашлялся, а потом залился румянцем.

– С чего такой вопрос?

– Да просто так, – солгала Эффи, не намеренная признаваться ни в том, что думала об этом с момента разговора с Янто, ни в том, как пялилась на него. – Мы ведь учимся в одном университете, но там не были знакомы. Мне просто интересно, из чего состояла твоя жизнь…

Покраснев до корней волос, она пристально уставилась на лежащий на коленях стаканчик.

– У меня нет девушки, – со вздохом признался Престон. – Ну, постоянной. Бывает иногда с кем-то знакомишься и… ну… это только на одну ночь… может, еще кофе с утра… неважно. Извини.

Покраснев до невероятности, он упорно смотрел на дорогу, и все же в какой-то миг бросил мимолетный взгляд на Эффи, словно оценивая ее реакцию. Она лишь плотнее сжала губы, охваченная необъяснимым желанием улыбнуться.