Этюды о карельской культуре

Урхо Руханен родился 30 июня 1907 года в Финлян­дии, в поселке Лемпосаари, ныне относящемся к горо­ду Лаппеенранта. Еще в 1913 году семья Руханенов переехала в Дубровку, что недалеко от Петербурга. Отец, Нестор Руханен, нашел работу на лесопильном заводе, принадлежавшем финско-норвежской компании. Туда же пришел работать сын Урхо, когда ему испол­нилось 14 лет. Но в 1922 году юноша уехал в Петроза­водск и поступил учиться в финноязычное педагоги­ческое училище. Здесь в то время работало много хо­роших преподавателей, училась молодежь из самых разных уголков Карелии и Ингерманландии — среди них был и Матти Пирхонен. В 1926 году Руханен про­должил свою учебу в Ленинградском педагогическом институте имени Герцена на отделении финского языка историко-филологического факультета. Во время учебы он с увлечением ходил в Финский Дом, который нахо­дился в Шереметьевском дворце и который активно посещали питерские финны и финны-ингерманландцы. Литературные дарования Урхо Руханена вскоре были замечены, и в 1931 году его избрали главным редакто­ром журнала «Ринтама». Кроме того, он еще готовил учебники финского языка и книги для чтения.

В конце 1933 года У. Руханен был направлен в Пет­розаводский педагогический институт, где читал курсы по литературе Финляндии и по западно-европейской ли­тературе. Преподавательскую работу Руханен совме­щал с подготовкой хрестоматий по литературе и пере­водом на финский язык столь нужного для многих пи­сателей Карелии «Учебника литературы» Виноградова. Писал он также рецензии и вступительные статьи к не­которым финноязычным изданиям.

Деятельность Урхо Руханена на благо карельской культуры внезапно прервалась: в 1937 году он был от­странен от работы в институте. Ему заявили, что его «нельзя использовать», так как своими учебниками он способствовал развитию буржуазно-националистической литературы и тем препятствовал созданию советской литературы в Карелии. Руханена исключили также из Союза писателей Карелии. И он почувствовал, что зем­ля начала гореть у него под ногами. Руханен поехал в Гатчинское педучилище, где еще продолжало рабо­тать отделение финского языка. Весной 1938 года он перевез в Гатчину и семью. Однако смена местожитель­ства не помогла Руханену. Когда 26 июня 1938 года, в день выборов в Верховный Совет СССР, он пришел на избирательный участок, чтобы проголосовать, его арестовали. Полтора года Руханена держали в разных тюрьмах Ленинграда, устраивая время от времени до­просы. «Я никак не мог понять, в чем же меня все-таки обвиняют. Они говорили: рассказывай о своей контр­революционной деятельности. И обвиняли меня в том, что я составлял учебники на финском языке. Я отвечал, что все учебники были утверждены органами народно­го образования. Следователи настаивали: ты не об этом говори, а называй своих эмиссаров. Я отвечал, что не было никаких эмиссаров. Они сказали: вы, конечно, намерены расширить свою Суоми до самого Урала! Услышав эти слова, я невольно усмехнулся. И вот тут я получил пинка в первый раз: «Не смейся!»».

Руханена содержали то в Крестах, то в тюрьме на улице Войнова (Шпалерной). Наконец 5 декабря 1939 года он услышал свой приговор: 5 лет заключения за участие в деятельности антисоветской националисти­ческой организации. Отец Урхо Руханена и его жена Лилья (ее отца арестовали раньше) пытались добиться свидания с ним, но в тюремном окошечке им солгали, будто Руханен Урхо Нестерович сослан на 10 лет в да­лекий лагерь без права на переписку, хотя в то время он еще находился в Ленинграде.

После объявления приговора Руханена отправили в Тавду Свердловской области, а оттуда далее на лесо­разработки. Прежде ему не приходилось работать на валке леса, но, по словам Урхо, «к этому тоже можно привыкнуть».

После ареста Урхо Лилья Руханен была направлена учительствовать в Шугозеро за Тихвин, затем еще дальше — в Сибирь.

26 июня 1943 года срок заключения кончился, но начальник лагеря заявил, что ему придется остаться в лагере «до особого распоряжения». Свобода пришла лишь через 3 года. Урхо рассказывал об этом так:

«В августе 1946 года я работал на лесоповале. Сва­лив дерево, я обрубал сучья и раскряжевывал его, когда пришел охранник и сказал, что у него есть для меня хорошие новости, но я должен выполнить свою дневную норму до конца. Вечером мне сказали, что те­перь я могу быть свободным. Такое же сообщение по­лучил еще один заключенный, венгр. Нас привезли в центр одного из лагпунктов, откуда было еще 40 ки­лометров до Тавды, где находилось управление этого большого лагеря. Документы получали там. А как нам попасть в Тавду? В 12 километрах была пристань на реке Тавде, оттуда изредка ходят буксиры. На рассвете мы пошли к реке лесом и заросшими высокой травой покосами. Никаких пароходов мы так и не увидели, но вечером пришел грузовик, он и доставил нас в Тавду. Чтобы получить документы, нам пришлось задержать­ся еще на несколько дней; ночью мы спали на сене в конюшне».