Этюды о карельской культуре

Из Тавды Урхо Руханен направился в Красноярск, оттуда на попутках в деревню Дзержинское к своей семье. Раньше деревня называлась Рождественская, а переименована была в честь того, что здесь когда-то жил в ссылке революционер Ф. Э. Дзержинский.

Урхо Руханен продолжает рассказ: «Уже стемнело, когда я добрался до деревни. Куда идти? Мне было из­вестно только, что моя семья живет на улице Горько­го. Вот иду я, иду, слышу, играет гармонь. Две девуш­ки попадаются мне навстречу, спрашиваю: «Вы не ска­жете, где улица Горького?» — «Какой номер? Кого вы ищете?» Я назвал. «О, да это наша учительница!»

Жена знала, что я должен приехать, так как я отпра­вил ей телеграмму: «Расчет получил». Лилья встрети­ла меня в сенях. Сыновья Рейма и Раймо бросились мне на шею. Восьмилетний Орво тоже подошел, но, ко­нечно, не узнал — ведь мы никогда не видели друг дру­га. Он всю ночь просидел у меня на коленях».

Из газеты «Тотуус», которую Урхо Руханен выписал туда, в сибирскую деревню, ему стало известно, что ми­нистром просвещения Карело-Финской ССР работает его старый коллега, тверской карел И. С. Беляев. Лилья написала министру, что ее муж хотел бы вер­нуться в Карелию. Беляев ответил (Урхо хранит это письмо), что учителя нужны и многие уже вернулись. В феврале 1947 года Урхо Руханен вместе с тринадца­тилетним сыном Реймой поехал в Петрозаводск, про­чие члены семьи остались еще в деревне до лета, чтобы Лилья смогла довести учебный год до конца.

В Петрозаводске Руханен, надев подаренные Тобиа­сом Гуттари американские брюки и шинель, отправился на прием к министру Беляеву — за назначением на ра­боту. Ему предложили на выбор 10 школ. Самая близ­кая находилась в Соломенном, но о ней нечего было даже думать: с его документами не положено было жить так близко от города. Он выбрал село Ведлозеро. И многие годы Урхо Руханен заведовал Ведлозерской школой.

Но тень бывшего политзаключенного еще долго омрачала жизнь Руханена. Лишь в 1956 году, когда Верховный суд КФССР полностью реабилитировал его, эта тень начала рассеиваться.

В 1961 году Руханен переехал из Ведлозера в Пет­розаводск, здесь он стал работать переводчиком в фин­ской редакции издательства «Прогресс». В 1980-х годах Урхо Руханен начал писать мемуары. Они были изда­ны в 1987 году на финском языке под названием «В ногу с веком», правда не полностью. В то время, когда принималось решение об этом издании, еще не­возможно было честно рассказать о жизни заключен­ных. Только в 1988 году эта часть воспоминаний Урхо Руханена была опубликована в журнале «Пуналиппу» с соответствующим заглавием — «Выпавшая глава»[12].

МАСТЕР ПЕРЕВОДА ВЛАДИМИР БОГАЧЕВ

В описании культурной жизни Карелии мне хочется уделить свое место и Владимиру Богачеву. Именно здесь, в Карелии, он, русский человек, в совершенстве выучил финский язык со всеми его нюансами. Овладе­вать языком ему помогли артисты Финского театра — его товарищи по работе в 1943-1945 и 1950-1955 го­дах.

В 1950-1955 годах Богачев работал помощником режиссера в Финском театре. Уже тогда он занимался всякой, как он сам выразился, литературной писани­ной, главным образом — переводами. В эти годы он перевел с финского на русский язык, например, пьесы «Сапожники из Нумми» А. Киви и «Женщины Нискавуори» Хеллы Вуолиёки, новеллы П. Хаанпяя и стихи Я. Ругоева. Переехав в 1955 году в Москву, он продол­жил переводческую деятельность и, кроме того, стал преподавать в литературном институте теорию художе­ственного перевода маленьким группам студентов-пере­водчиков.

Всего Богачев перевел около двадцати произведе­ний финской художественной литературы. Самым круп­ным и самым трудным оказался перевод двух первых частей трилогии Вяйне Линна «Здесь, под Северной звездой». На нее ушло целых 6 лет упорного труда.

Владимир Богачев родился 22 июля 1921 года в семье генерала в маленьком городке Новоград-Волынский на Украине. Семья так часто переезжала с ме­ста на место, что ему пришлось учиться в десяти раз­ных школах. Уже в детстве он усвоил 5 языков: дома в основном говорили по-русски, но мама и бабушка ча­сто разговаривали с ним по-немецки и по-французски, другая бабушка научила его польскому языку, а когда семья жила на Украине, он ходил в украинскую школу. В дополнение к этим языкам Богачев изучал идиш, персидский, который освоил, по его словам, ради изящ­ной персидской поэзии, да еще японский осилил на Сахалине, пока находился там в 1946-1949 годах с разъездным театром под управлением Н. В. Демидо­ва. Английский язык тоже входил в его языковой арсе­нал.