Этюды об ибн Пайко: Тройной роман

Пуговицы показались ему смешными из-за их круглой формы. Почему именно круглые? Они с тем же успехом могли быть похожи на рогатку, или быть в форме месяца, как курабье. Но так ли уж занимали его эти пуговицы? Конечно, нет. На самом деле ему не давало покоя предчувствие какого-то важного события, вестником которого являлся пьянящий запах жасмина.

Потом ибн Тайко направился к реке. По привычке, которая появилась у него еще с того времени, когда он жил у озера, он походил немного вперед-назад вдоль берега, с удовольствием ощущая пятками твердость прибрежных камней. Он почистил от пыли одежду, вытряс штаны, запачкавшиеся во время прогулки. У него было чувство, что он к чему-то готовится. Сандри бы не сумел ответить, зачем он проделывает все это с таким тщанием — он всегда отдавал себя на волю случая, потому что понял: именно случай определяет, в каком направлении будут развиваться события.

Он перешел реку по каменному мосту с его четырнадцатью арками. Рядом с мостом находились могилы двух его строителей. Вдруг внимание Сандри привлек гомон многолюдной толпы, собравшейся около хамама Даут-паши. Он было двинулся туда, как на его пути, и это неспроста, встал сторож, охранявший мост. Он грозно посмотрел на ибн Тайко, будто тот хотел каким-то образом навредить ему, отвечавшему за мост и его состояние.

«Ты кто такой, гяур? Стой, где стоишь!» — недружелюбно крикнул охранник, как будто ибн Тайко опоздал на какое-то мероприятие.

Когда Сандри тихим и смиренным голосом назвал сторожу свое имя, сказал, откуда он приехал и то, что он вообще-то рыбак губернатора, бея санджака Блатие, охранник с презрительным выражением лица сказал: «И теперь, значит, пришел помочь? Вон там собираются те, кто пришел из деревень! Черт побери, сколько неверных собралось, чтобы помочь церкви, а вот если бы речь шла о мечети, пришлось бы их кнутом сгонять!»

В конце концов, сторож отошел, дав молодому человеку возможность пройти, а в это время издалека послышались, постепенно становясь все громче, звуки волынки, барабанов и дудок.

Когда ибн Тайко подошел к толпе, из разговоров он понял, что здесь собираются заново возвести церковь Святого Димитрия: Даут-паша за свои деньги построил баню на том месте, где раньше стояла церковь, перед этим сровняв ее с землей. Пока что ему никак не удавалось привлечь в свое новое заведение достаточное число клиентов, не говоря уже о том, чтобы переплюнуть купальню Чифте, как он первоначально намеревался. А хамам был воистину прекрасен! С двумя входами: одним для мужчин с западной стороны, и одним для женщин с северной; с десятком куполов; с пятнадцатью отделениями, среди которых было даже особое помещение для стирки; с фонтанами, трубами с горячей и холодной водой и с другими ухищрениями и всевозможными удобствами. Даут-паша неожиданно объявил, что закроет бани — что пользы горевать о потраченных впустую деньгах. Закроет, почему? Народ дивился, но удивление быстро сменилось подозрением: может быть, в банях появились змеи, и это стало причиной их закрытия? Но и удивление, и подозрение скоро сменились ликованием и уверенностью: какие еще змеи! Это месть великомученика Святого Димитрия за то, что снесли старую церковь!

Как бы то ни было, по указанию меджлиса было разрешено построить новую церковь Святого Димитрия чуть ниже старого места — вблизи моста через Вардар. И именно поэтому теперь громко звонил колокол, временно висящий на балке между двумя тополями, призывая верующих.

«Они еще не знают, что их ждет завтра! — угрожающе проговорил один из стражей порядка, наблюдавший за происходящим. — Страшные вещи ночью происходят!»

«Чтоб вам до ночи-то и не дожить!» — пробормотал, тоже с угрозой, старик, который стоял рядом с ним и слышал эти слова.

Муфетиш и полицейский прогуливались с кислым видом недалеко от группы христиан, к которой присоединился Сандри. Люди занимались тем, что брали из кучи камни, которые прямо на дороге какой-то усач выгрузил из телеги, запряженной волами, и перетаскивали их на другое место, поближе к колоколу, откуда их брали каменщики.

Ибн Тайко увидел крестьянина, который, Сандри был в этом уверен, тоже пришел из Блатие, потому что он держал на веревке двух ослов, груженных тростником для циновок. Парень разгрузил ослов и отвел их в сторону. Он начал накладывать кирпичи в корзины и ведра, которые ему подавали. «Бог в помощь, христиане!» — радостно поприветствовал людей ибн Тайко.

Тут же появился и продавец бузы в накидке и хлопковой рубахе, с вышитой шапочкой на голове. Он принес напиток в деревянном ведре с сияющими желтыми обручами, в руке держал кувшин. На нем был оловянный пояс с гнездами для стаканов. Бузаа! Сладкая, сливочная буза! Кому бузааа…

«Слава Тебе, Господи!» — сказала подошедшая женщина, в платке, с узелком, и перекрестилась. Она положила свой узелок под куст сирени рядом с колоколом и присоединилась к работающим.