Мгновенье не ограничилось новоизобретённым методом передвижения. В кадр попала нападающая шани. Она уподобилась хищнику. Неизвестно какими усилиями, но она достала до глубоко сидящего глаза. Она вцепилась в него клювом и рванула вверх, балансируя и беспощадно лупя голову твари крыльями. Этмантиз потерял из виду добычу, завертелся на месте, издавая знакомый глухой рык. Протяжный, практически не прерывающийся. Он снова лязгнул челюстями и упал в траву к началу траектории, с которой предпринял последнюю атаку. Дьюи взлетела. Этмантиз кувыркался, быстро переворачиваясь брюхом вниз. Медлить он не стал. Тут же подхватился на задние лапы и вытянул перед собой передние. Наруто до последнего мгновенья видел чёрный провал в его полураскрытой пасти. Ещё до того, как этмантиз сомкнул челюсти на плече жертвы, камера вырвалась из рук, отлетела к кустам, прячась в тени из их сплетённых веток. Как в насмешку, объектив направлялся на неравную битву, мигал огонёк записи. Наруто понимал, что погибнет, когда хищник перехватит поудобнее, за горло…
Перед глазами встала темнота, смешанная с безостановочными взмахами крыльев и звуками борьбы. Наруто не воспринимал больше окружающее. Он сам стал животным, использующим последний шанс для спасения. Дьюи дала ему достаточно времени, чтобы кое-как протиснуться в узкий лаз. Больно. Страшно. Тоскливо.
Наруто не помнил, как его вырвало, не видел, как Дьюи отпустила раненого этмантиза и скользнула вслед за израненным хозяином. Провалился во тьму ещё до того, как хищник попытался раздвинуть камни головой. Морда прошла легко, боком, но приподнятый череп не позволил продвинуться ни на миллиметр. Несколько секунд этмантиз ещё пытался, извиваясь всем телом, но так и замер без движения в той позе, в какой остановился, наполовину скрытый тенью от навеса. И одним оставшимся глазом смотрел на неподвижную жертву, вмиг ставшую недоступной.
До вечера Куренай висела на связи, из режиссёра превращаясь в руководителя поисковыми командами. Следовала инструкции: если сотрудник пропал во время выполнения задания, фургон становился штабом на сутки, после чего вся команда должна спешно собрать пожитки и вернуться в мегаполис. А дальше бесконечные отчёты, море заполненных бланков, потом сдача оборудования, материала и снова отчётов, уже о рейде самой съёмочной группы. На это уйдёт, в лучшем случае, дня три. Вместе с сутками, дающимися на поиски, четыре. Самая безалаберная трата времени, когда каждый час на счету. Конечно, она организует несколько команд из местных, вызовет из компании экспертов, сама проследит, пока возможно.
Она опустила коммуникатор и устало присела перед откидывающейся полкой во чреве распахнутого настежь фургона. Не смотрела на мёртвое оборудование, не пыталась прикинуть, сколько они успели снять или попытаться хоть мысленно упорядочить результат. Даже в горах при нападении барсуль не было настолько гадко. Тогда ветер лицо овевал, снег остужал нервозность, воздух чистый был. Полная противоположность Африке. Измученная не только активными действиями, но и наконец-то начавшим отступать зноем, она опёрлась рукой о полку, играющую роль столика, за которым операторы скидывали в архивы данные, а потом она проверяла, не напорол ли кто. Куренай опустила на руку голову, упираясь лбом в раскрытую ладонь. Не могла забыть последних мгновений, когда видела Наруто. Он мчался как сумасшедший, только раз оглянулся и вряд ли увидел спешащую подмогу. Охрана опоздала. Слишком увлеклись защитой научных сотрудников, поставили жизни операторов под удар.
Какаши снимал… тогда она злилась на него, но он знал, что ничего сделать не сможет, поэтому занялся своими прямыми обязанностями. Киба растерялся, больше кричал, пытаясь манипулировать направлением Наруто. А Наруто не слушал. Не до того ему было. Это второй сотрудник, которого Куренай теряла. Однажды точно при таких же обстоятельствах погиб репортёр. Рисковый парень, осмелившийся вылезти впереди оператора. Его спасти пытались, а он не понял. До конца витал в иллюзиях, пока разъярённый гризли не разбил ему череп одним ударом лапы. В тот раз отступили сразу, не пришлось задерживаться, потому что тело было здесь же, перед глазами. Мёртвые глаза на удивлённом лице, испещрённом дорожками крови.
- Куренай, - в фургон проник Какаши. Сначала стоял при входе, держась обеими руками за петли распахнутых дверей.
- Бесполезно, - она подняла голову, повернулась.
- Никто не доказал, что он погиб.
- По-твоему, он прячется в зарослях и думает, как эффектнее появиться?
- Нет, - он сел рядом.
- Он такой же безумец, как все они, - она отвернулась. – Думал только о камере. Ну что такого исключительно ценного он мог снять, пока был в самовольной отлучке! Я не понимаю, Какаши, неужели они не думают о собственной жизни?
- Думают, - он положил руку ей на спину, поводил в успокаивающем жесте. – Эти парни пришли в экстремальный бизнес, потому что не бояться серьёзной ответственности.