Этнические конфликты в странах Балтии в постсоветский период

Что касается знания английского языка, то Сергей Середенко использовал более строгие критерии самооценки.

По его мнению, чтобы владеть английским очень хорошо, надо родиться в англоязычной стране и быть образованным человеком. На самом деле нет сомнений, что и по этому критерию русский омбудсмен являлся более сильным кандидатом.

НКО ссылалась на то, что они об этом не знали. На самом деле Сергей в своем резюме указал, что учился в Brenderup Folkehoiskole и университете в Турку. Очевидно, что образование там можно было получить только на английском. Также Середенко предоставил список конференций, в которых он принимал активное участие, что предполагает и написание, и чтение докладов. Среди этих конференций были и международные. Не сложно догадаться, что они проходили на английском языке.

В итоге кандидат, который очевидно являлся более сильным по четырем критериям, не допускается даже к собеседованию. Допускается же тот, который предположительно является сильным только по одному, последнему критерию. Причем этот критерий явно субъективен. Люди по-разному себя оценивают. Кому-то свойственна завышенная самооценка, кто-то, наоборот, относится к себе более строго. Это слишком очевидные вещи, чтобы их не знали организаторы конкурса. На наш взгляд, НКО, являющаяся эстонским представительством такой солидной международной организации, как Transparency International, не имеет права оправдывать возможную дискриминацию при приеме на работу своей некомпетентностью в вопросах подбора персонала.

На самом же деле в Эстонии существует практика первичного отсева кандидатов на основании их неэстонских фамилий. Подобный эксперимент провел старший научный сотрудник факультета экономики Тартуского университета Ott Тоомет Разослав по фирмам резюме с русскими и эстонскими фамилиями, он выяснил, что работодатели на собеседование охотней приглашают кандидатов с эстонскими фамилиями.

Вполне вероятно, что подобной же практики придерживается и НКО «Эстония, свободная от коррупции». Это доказывается также тем, что среди ее сотрудников нет ни одного неэстонца. Притом что неэстонцы составляют треть населения республики.

Нам пришлось подать иск в суд, в котором потребовали компенсацию морального ущерба за дискриминацию при приеме на работу. Дальше начинается самое интересное. Суды первых двух инстанций отказались его удовлетворять. При этом судьи не утруждали себя изучением обстоятельств дела, а просто делали copy-past с обоснования уполномоченной по равноправию. Всех вполне устроила выдуманная ответчиком спустя год после события версия об английском языке. Дискриминационные дела предполагают смещение бремени доказывания в сторону ответчика. Именно последний должен доказать, что дискриминации не было. В эстонском же судопроизводстве вполне сгодились и простые голословные заявления. Так, ответчик утверждал, что среди кандидатов были и люди постарше, и русские, и они при этом в отличие от истца приглашались на собеседование.

При этом ответчик отказался предоставлять какие-либо доказывающие эти обстоятельства документы. В конце концов он сослался на защиту личных данных и что, исходя из этого, он уничтожил все документы, касающиеся конкурса. Таллинский окружной суд (суд второй инстанции) вполне этим удовлетворился. Закон о равном обращении превратился в профанацию. Бери на работу кого хочешь, главное потом сразу уничтожай все документы. У нас же сложилось устойчивое убеждение, что на самом деле не было ни конкурса, ни собеседований.

Государственный суд, по уже сформировавшейся в Эстонии традиции, не принял кассацию в производство. В настоящий момент готовится жалоба в Европейский суд по правам человека.

А вот здесь уже начинаются особенности эстонского правосудия. Дело в том, что в Эстонии в судах проблемы не решаются. В судах проблемы ставятся на должный уровень. Судопроизводство – это тот необходимый правозащитный инструмент, при помощи которого дается сигнал, что есть проблема и ее надо решать. Суды при этом начинают делать вид, что проблемы на самом деле нет, она надуманная и формально права нарушены не были. Но это официальная часть дела. Неофициально же начинают происходить какие-то положительные сдвиги. Например, московский офис Transparency International в ответ на наш запрос сообщил, что Середенко не взяли на работу из‑за его «избыточной квалификации». Т. е. причина все же была не в том, что Сергей Николаевич, перфектно владеющий английским, поскромничал и написал в резюме, что он владеет английским «хорошо», вместо «отлично».