Этничность, нация и политика. Критические очерки по этнополитологии

Только в 2012 году в «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года» появилось понятие российская нация, однако это неэтническое понятие плохо приживается не только в массовом сознании, но и в лексиконе российского экспертного сообщества. Да и в самой Стратегии неэтническое понятие нации выглядит одиноким и неорганичным. Проведенный нами лексикографический анализ текста этого документа показывает, что производные от термина нация словосочетания («национальная политика» или «межнациональные отношения») используются в Стратегии в их традиционном для России этническом значении. В Стратегии выдвигается верная идея укрепления гражданской идентичности как условия сплочения российской нации, однако наш анализ показал, что реально в стране растет лишь идентификация россиян с государством и властью, тогда как признаки гражданской идентичности, связанные с гражданской культурой, выражающиеся в стремлении граждан принимать участие в политической и общественной жизни, слабеют. Также не проявляется в российском общественном мнении рост осознания гражданской ответственности за судьбу страны и общества — напротив, в социологических опросах преобладает ответ: «От нас ничего не зависит». Один из выводов книги состоит в том, что проявляющаяся в современной России этатистская (державная) политика национальной консолидации в чем-то напоминает политику «официальной народности» первой половины XIX века. При этом мы говорим не о заимствовании идей из прошлого, а о воспроизводстве, в ряде случаев целенаправленном, социальных условий, в чем-то похожих на те, в которых зародилась и бытовала доктрина «официальной народности». Так, слабые возможности опоры национальной консолидации на институты гражданского общества и на гражданскую культуру приводят к воспроизводству не только этатистской разновидности политической нации, но и некоторых проявлений донационального «имперского синдрома», концепция и конкретные проявления которого в России представлены как в теоретическом, так и в историческом разделе данной монографии.

В нашей книге развивается идея о двух формах политических наций — этатистской и гражданской. Особенности первой мы анализируем на примере России, а идею гражданской нации рассматриваем в основном на материале зарубежных государств как в теоретическом разделе, так и в связи с практикой управления культурным разнообразием. В целом мы отмечаем недостаток научной разработки концепции гражданской нации уже в силу исторической новизны этой концепции, слабо осмысленной даже среди ведущих экспертов в области теории нации и национализма. Даже Эрнест Геллнер, признанный классик этого направления, лишь в начале 1990‐х годов, в конце своей жизни, осознал необычайно важную роль формирования институтов гражданского общества для становления гражданской нации. Как мы показываем, эта идея привела к радикальному переосмыслению всей теории Геллнера. В новом подходе некогда самое популярное и парадоксальное высказывание классика: не нация порождает национализм, а национализм — нацию — оказалось вытесненным на периферию его новой теории. Этот тезис мог в какой-то мере объяснить значение роли националистической идеологии для некоторых этапов становления наций на территории Австро-Венгерской империи (родины предков Геллнера), но абсолютно не соответствовал особенностям истории основного места жизни ученого — Англии. Здесь, как и в большинстве других стран Западной Европы, нация (по данным самого же Геллнера) появилась за несколько веков до выхода национализма на политическую арену. Новая концепция мэтра «нациеведения» до сих пор слабо осознана даже в экспертном сообществе, не говоря уже о студенческих аудиториях и широких кругах интеллектуальных читателей. Между тем эта новая концепция влечет за собой необходимость переосмысления конструктивизма как важнейшего методологического подхода в изучении наций и национализма.