Этничность, нация и политика. Критические очерки по этнополитологии

10. Постсоветская Россия: «парад суверенитетов» и федеративные соглашения (1990–1994)

О соотношении национализма и бюрократической автономизации в «параде суверенитетов» российских республик (1990–1992)

В предыдущих разделах, анализируя соотношение только двух факторов дезинтеграции Советского Союза — сугубо этнополитического фактора (активность национальных движений) и слабо связанного с этнической мобилизацией фактора бюрократического суверенитизма, понимаемого прежде всего как желание республиканских элит освободиться от контроля со стороны Кремля. Время перестройки (1987–1991) добавило новые составляющие в комплекс факторов дезинтеграции. Прежде всего, впервые проявился дух «гласности» и свободы самовыражения, «миллионы граждан СССР осознали, что могут выражать свое собственное мнение и даже несогласие с властью»[424]. При этом уровень протестных настроений, критических оценок советской системы нарастал стремительно и почти повсеместно. Об этом свидетельствуют результаты исследования по проекту «Человек Советский» первого в СССР центра по изучению общественного мнения — ВЦИОМ[425]. Они показали, что доля опрошенных, выразивших согласие с со следующим утверждением: «В результате коммунистической революции страна оказалась на обочине истории и принесла людям лишь нищету, страдания и массовые репрессии», в 1989 году не превышала 7 %, а к 1991‐му уже составляла более половины населения страны (57 % респондентов)[426].

Одновременно стали проявляться и существенные историко-культурные, а также этнические различия в характере протестных настроений, хотя замечены и проанализированы они были лишь спустя два-три десятилетия после перестройки и распада СССР. Рассмотрим важнейшие выводы из этого анализа, сложившиеся в мировой политологии и антропологии к началу 2000‐х годов.

1. Наибольший уровень консолидации в проявлении протестных, антисоветских настроений продемонстрировали социумы республик, опиравшихся к концу 1980‐х годов на давние антиимперские традиции. Л. Дробижева пишет:

В республиках Прибалтики, Закавказья, Молдавии и на Украине, в Белоруссии сформировались антиимперские настроения, они уже открыто проявили себя в партийных организациях республик[427].

Эти идеи были подхвачены даже некоторыми руководителями республиканских компартий, например Альгирдасом Бразаускасом — первым секретарем ЦК Компартии Литвы, и массой молодых партийных функционеров. На такой идейной основе с 1988 по 1991 год возникли национально-политические движения, получившие название Народный фронт, во всех республиках Балтии, в Грузии и Азербайджане. Их аналогами стали в Белоруссии — движение «Возрождение» (Адраджэнне), а в Украине — «Движение за Перестройку» (Рух). Все эти политические силы имели немалую общественную поддержку и выдвигали идею национального суверенитета[428]. В Армении вышла из подполья Национально-объединенная партия (НОП), появившаяся еще в 1966 году и уже тогда выдвигавшая идею национальной независимости Армении и ее выхода из состава СССР[429].

Австралийский политолог Грэм Джил убедительно показал, что в постсоветском мире именно антиимперские настроения являлись основным ресурсом демократического транзита и это движение оказалось наиболее устойчивым в республиках Балтии, поскольку здесь антиимперская национальная консолидация не осложнялась межэтническими конфликтами внутри республики (как грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты в Грузии) или на ее границах (как азербайджано-армянский конфликт в Карабахе)[430]. Подобные конфликты всегда приводили к срыву демократического транзита и усилению роли воинственных авторитарных сил.