Это я тебя убила

Мысль болезненная, зато отлично помогает держать оборону: Илфокион довольно быстро кивает, вот только его глаза все не отрываются от меня. Он продолжает выжидать. И я наконец понимаю, на что он пытается меня вытолкнуть, что пытается подтвердить хотя бы косвенно, хотя бы себе, боги знают для чего. Что я спешила не просто так. Что я…

– И да. Это мой второй прощеный месяц. – Решаю не играть даже здесь. – Чему вы удивляетесь? Я замаливаю грехи. И я считаю то, что так долго… скрывала важные вещи и бездействовала… именно грехом. Я не знаю, что считают боги, но сама я…

– Ай! – Кас морщится, потирает вдруг метку, начинает скрести ее ногтями. – Чешется…

Его «ай» едва не заставляет меня опять подскочить, но сдержаться удается, удается даже не сбиться с дыхания и не отвести глаз. Проклятие. Я заигралась. Илфокион все-таки добился кое-чего: подтолкнул меня близко-близко к краю. Заставил откровенно, грубо солгать, солгать впервые за допрос, ведь все, что я говорила прежде, было в некотором смысле правдой: и про то, что Эвер потерял себя, и про то, что я чувствовала его близость, и много что еще… «Я не знаю, совершила ли грех в глазах богов» – ложь. Я его совершила. И хотя сигнальная магия законников проявляет себя иначе: свечение метки становится красным, пульсирующим, – зуд и жжение явно предостерегают меня и Скорфуса. Пора сворачиваться. У любого жульничества есть предел, Арфемис не глуп. Илфокион тоже.

– Это все те жареные шарики из сахарного тростника и кокоса, которые мы вчера ели, – тем временем сочувственно сообщает брату Пол. – А я говорил, надо меньше. У меня от них тоже чешется, правда, в другом мес…

– Ладно! – Илфокион с раздражением обрывает их: добыча ускользает, а разговор может перерасти в фарс. Его цель явно не допустить этого. – Принцесса, а скажите…

Но у Скорфуса цель тоже есть – вывести нас отсюда скорее. Он издает странное бульканье, резко дергается на моем плече вбок… и блюет прямо Илфокиону под ноги, с таким омерзительным звуковым сопровождением, что Кас вскакивает, шатнув скамью. А вот наш начальственный ужас только с брезгливым видом пятится немного от зеленовато-шерстистой лужи и озадаченно осматривает клепанные серебряными лунами сандалии из светлой кожи. Даже шевелит пальцами ног.

– Боги! – Прижимаю ладонь ко рту. Искренне. Такого запасного плана у нас не было. Дрожащими руками пытаюсь снять своего горе-любимца с плеч. – Скорфус, что с тобой?!

– Ра-азве я не заслужил отдыха? – Он обращает жалобный взгляд широко распахнувшегося глаза не на меня, а на Илфокиона, потом на близнецов. – Бедный котик… Вернул вашего долбаного гасителя вашей долбаной принцессе. Сделал всю работу… теперь страдает. А вы…

Похоже, он готов сблевать еще раз, теперь просто всем назло, но я быстро прижимаю его к себе, приняв самый умоляющий вид. И принимать особо не надо: я перепугалась. Я здорово перепугалась и окончательно убеждаюсь, что его тело ненормально холодное.

– Ск-корфус… – Тирада точно была актерской, призванной быстрее распугать всех этих идиотов, но мой голос предательски дрожит. Я поднимаю глаза на Илфокиона. – Отпустите нас. Пожалуйста. Я только отнесу его и с кем-нибудь оставлю, а потом, если хотите, мы договорим. – Щурюсь. – Если боитесь, что мы так ищем повод остаться наедине и обсудить какие-нибудь ложные показания, можете нас даже сопроводить.

«Ты не веришь мне. Своей принцессе. Я это чувствую, не забуду и нажалуюсь папе!» – вот что я говорю на самом деле, и он прекрасно это читает. На скулах выступают желваки досады, но уже в следующий миг подозрительность сглаживается с лица. Илфокион перестал быть обаятельным собеседником… но как выглядеть милым или хотя бы адекватным, помнит. Ему же лучше.

– Не нужно, – мирно, даже с чем-то вроде участия кивает он. – Думаю, мы закончили; выводы я сделал, но, с позволения, придержу их, они малоинтересны. Простите, что задержал. Друзья мои, – это он бросает Касу и Полу, уже размашисто пройдя к двери и открыв ее. – Вас это тоже касается. Вам пора обедать.

– Правда? – оживляется Кас.

– Правда. – Пол кивает, бегло посмотрев на солнце за окном, тоже встав и с хрустом потянувшись. – Пойдете с нами, кир?

– Позже, – отрезает он, продолжая красноречиво держать дверь открытой. – Спасибо. Вы свободны.

«Уходите уже», – горит в глазах, и близнецы, проявив удивительную понятливость, синхронно стучат кулаками по фибулам плащей. Я едва киваю, продолжая думать о «выводах». Плевать Илфокион хотел на мое согласие насчет «придержать», поэтому лучше не выпытывать. Пусть молчит. Пошел он. У него нет поддержки отца – и это главное. Зато она есть у меня.

– До свидания, принцесса! – Пол машет.

– Поправляйся, котейка! – добавляет Кас.