Это я тебя убила

Ее голос срывается, и я вздрагиваю, отстраняюсь, медленно поднимаю взгляд, едва ли сумев скрыть удивление. Что? Но глаза у Клио мокрые, несчастные, она облизывает и кусает губы.

– Знаю, – осторожно отзываюсь я: этот страх, это искреннее желание оправдаться действует лучше пощечины. Да что за чушь? – Знаю, конечно, да ты бы ведь просто не сумела, и…

– А главное, среди нас нет преступников, да еще таких трусов, – вмешивается Ардон, снова резковато, и все же встает, бряцнув оружием. В пальцах он нервно крутит черного легионера. – И хотелось бы знать, кто мог подбросить эфенди эту дрянь.

– Выясним, – обещаю я, все-таки опустив глаза, прикусив щеку изнутри. – Иначе никак.

Перчатку нашли в шкафу Клио, поверх тяжелых, богато расшитых платьев и накидок. Она лежала вся в крови, почти на виду. Представляю, насколько испугалась Клио, вышедшая из ванной на стук целеров, что она лепетала, как смотрела… И боюсь, они могли бы быть с ней куда грубее с первой же минуты – если бы рядом вовремя не оказался Скорфус, заверивший, что пару часов назад перчатка была совершенно в другом месте. У Эвера на столе. Он сам видел. Разозленный вопросом, что забыл в чужой спальне, мявкнул: «Я кот, могу гулять где вздумается, а вы пошли в задницу!» и велел пальцем не трогать игаптскую принцессу. А дальше, видимо, и Эвер сказал пару слов. Я благодарна им обоим. Очень. Вот только…

– Клио. – Я не должна спрашивать или как минимум должна сделать это так, чтобы до ушей Рикуса и Ардона ничего не дошло. Но я не могу ждать. Ядовитые колючки сомнения ведь разрослись во мне, разрослись еще в минуту, как я услышала «перчатку нашли у нее». Ненавижу себя за это, но лучше проговорить, чем гадать. – Клио, пожалуйста, скажи, зачем все-таки вы ушли так рано? Выглядело это действительно… странно.

Спрашивая, я вскинулась: не хотела упустить ни одной перемены на ее лице. Не знаю, чего ждала, но не вижу ничего, кроме легкого удивления: приоткрытых губ, округлившихся глаз. Но взгляда Клио не отводит. Отчетливее всего на лице я читаю что-то вроде «Серьезно?». Я даже немного боюсь, что это запоздалая обида, перекипающая в злость; что сейчас она отшатнется или закричит. Нет, она лишь тоскливо, но смиренно улыбается, а потом за нее отвечает Рикус. Он сопровождает слова нервным смешком и столь же нервной игрой бровей.

– Да боги… мы увидели, как вы с киром Эвером обнимались у скалы, и решили, что вам нужно уединение. Поэтому сразу договорились сбежать поскорее, едва это перестанет казаться невежливым. Знали бы, как подставимся…

Клио энергично кивает. Я вся вспыхиваю, но завопить: «Мы не встречаемся!» не успеваю. А действительно… как все это назвать сейчас? Как после второго поцелуя, после…

– Поверь, убийство твоего отца мы не планировали. – Мои заметавшиеся мысли прерывает Ардон. Видимо, он всегда прямодушен: даже вид не делает, что мои сомнения для него загадка. Скользнув взглядом по Рикусу, он опять встречается со мной глазами. – Не говоря уже о том, что смысла в нем нет. Захоти мы, например, отомстить вашей династии, убили бы тебя. – Усмешка кривая, но беззлобная. За эти три дня Ардон не утруждал себя бритьем, совсем зарос, и только сейчас я понимаю, что больше он не сыплет всякими «кира принцесса»: плюнул на церемониалы. – Сварить двух крокодилов, вскипятив одно болото. – Так же быстро усмешка гаснет, брови сдвигаются, почти соединившись с черным треугольником татуировки между ними. – Ведь он не выживет без тебя, его время почти кончилось, а преемником у вас и не пахнет. Правильно?

Киваю – наверное, с убитым видом: Клио тянется ко мне снова и начинает ладошкой гладить по волосам. Вздохнув, все-таки заползаю на софу рядом, она тут же хватает меня за руку, и я устало откидываюсь назад. Да что за утро, что за ненормальная круговерть слов и мыслей, что за…

– Он не выживет, – шепотом повторяет Клио и заглядывает мне в лицо. – Раны никак не закрываются, да?

Киваю снова, просто киваю, потому что в глазах – и у нее, и у парней – уже вижу очевидное продолжение. Не могу его слышать, лучше озвучить самой.

– У него около месяца, чтобы передать корону. И да, медики говорят, правило двадцати лет уже тянет из него силы, много сил, напоминая, что пора уходить. – Сглатываю. Эти трое не знают мою тайну, не понимают, как все ужасно. Неважно. – Так что да. Я коронуюсь раньше. Не через три недели, а уже в конце этой – чтобы повысить папины шансы. Если вдруг вы все-таки захотите остаться, а ваши делегации приедут…

Что ж, посмо трите, как я умру. Но папу нужно спасать. В последние недели перед коронацией преемника правители всегда слабеют, а папе необходимо сохранить побольше сил.

– Мы останемся, – отвечает Рикус после того, как все они переглядываются. Мне опять прилетает его ободряющая лошадиная улыбка. – В конце концов, не каждый день принцессы становятся королевами.