Это я тебя убила

– И? – повторяет Клио, глядя на меня. О горе мне. Я что, правда задумалась о мышцах на ногах Эвера посреди разговора о замковой безопасности? Боги, сожгите меня. Прямо сейчас.

– И-и-и… я убью их всех, – добавляю быстро, тут же спохватываюсь и уточняю: – Не в прямом смысле, нет! Но, Клио, правда, мне стыдно, что парней никто не спасал. Я недосмотрела.

Я не посмела сказать ей это, пока мы брели в мои покои. Не посмела, пока она помогала мне обработать царапины и вычесать кровавые сгустки из волос. Не посмела, пока, болезненно шипя, я надевала чистое платье – терракотовое, мягкое, мешковатое, такое, которое не будет слишком тревожить увечья и на котором будет чуть незаметнее кровь. Ни в Гирии, ни в Физалии, вообще нигде на нашем континенте такое не носят. Но у жителей Дикого, приславших нам партию национальных нарядов, другие представления о том, что красиво и хорошо. Да, грубовато, из украшений только россыпь деревянных бусин вдоль подола. Зато ткани спрядены из целительных растений с обеззараживающими свойствами. Когда папе станет лучше, такую рубашку наденут и на него. Увидев меня, Клио сказала, что я красивая. И это вместо: «Куда смотрят твои солдаты, ты понимаешь, что чуть не произошло?»

Если бы целеры прибежали раньше, они могли бы… не знаю. Растянуть на месте будущего падения тряпку? Или вообще падения не допустить, вовремя помочь Рикусу… Рикусу. Который вовсе не выглядит хилым, но почему-то случилось то, что случилось. Не хочу думать, что было бы, если бы дикая мысль – использовать волшебство – не пришла в мою пылающую паникой голову. Не хочу думать, что было бы, если бы у меня не получилось.

– Не ругай себя, все обошлось, – говорит Клио, снова твердо. – Зато их много на пляжах. С обеих сторон. Я видела сверху. Конечно, они больше ждут опасности оттуда.

Мило, но теперь на языке вертится предательское: «Тебя не тревожит, что твой ближний целер не может такой ерунды, как вытащить на себе товарища?» Сжимаю зубы: так нельзя. Во-первых, не мое дело, а во-вторых, еще неизвестно, кого и как поймала бы я, если бы располагала только парой рук. А быть подушкой для парочки перепуганных парней, судя по Эверу…

Эверу. Опять.

После того как он оставил нас, разговаривать не получилось: над столом повисла холодная, вязкая, липкая неловкость. Парни уткнулись в тарелки: видимо, они из тех, кто заедает потрясения, а не запирает из-за них желудки на замок. Мы оставили их, пошли к отцу, и все это время – пока не переступила его порог – я продолжала думать о лишнем. Мучительно гадать, что, почему заставило Эвера сказать «Я уезжаю», именно когда мы держались за руки.

Держались. Подумаешь. Я выдумала слишком много, вот и все.

– Кстати, ты это имела в виду, когда сказала, что у вас «все сложно»?

Проклятие. Неужели все унизительные «он хочет бросить меня, хотя мы даже не вместе, и это убивает меня, о боги!» читаются прямо на моем лице? Молчу, приподняв брови: ну же, еще можно сменить тему. Но Клио не отступается, ждет. Я могла бы уже понять, что в такие темы она вцепляется зубами не хуже маленького упрямого крокодила.

– Ты не хочешь его отпускать. Да? А почему все-таки он не может учиться здесь?

Не хочу. Правда. Пора признать. С самого начала, наверное, не хотела, было так соблазнительно все вернуть. «Королева-волшебница и ее гаситель, не на веки вечные, но хотя бы на чуть-чуть». Почему нет, почему? Обещая Эверу полную свободу действий после коронации, я ведь украдкой надеялась, что он ее не захочет, надеялась на куда большее время вместе и… конечно, на то, что мы проведем его иначе. Нет, нет, не в страстных или каких-либо еще поцелуях, но точно – не молясь отчаянно за отца. Я, наивная, хотела такой малости! Просто… просто…

– Не может, – все, что получается произнести. – Как раз потому, что все сложно, Клио.

Просто иногда есть за общим столом в саду. Просто показывать потихоньку, как этот сад вырос без Эвера и сколько всего я вывела, думая о нем. Просто вспоминать что-то из детства и – да, конечно, – строить планы, очевидно разные, но где-то пересекающиеся. Может, я бы уговорила его идти в университет Гиргамоса, один из старейших на континенте. Может, разжалобила бы до такой степени, чтоб он стал замковым – пусть не моим! – медиком. Может… не знаю. Как люди мирятся после долгой серьезной ссоры, разрушившей между ними все до основания? Как снова сближаются после предательства? Возможно это вообще или я была дурой, уже когда надеялась на это? Или…

Да. Наверное, это сложно. Между людьми даже сложнее, чем между странами. Там-то рано или поздно просто меняются люди и появляются те, кто готов улыбнуться бывшим врагам и осторожно сказать: «Давайте начнем сначала». Вот живое доказательство, передо мной.

– Клио, странно прозвучит, но как думаешь… – глупость, и все же я не могу сдержаться, – у монстров может быть хоть какое-то право на прощение?

Позволь представиться, хаби, монстр – это я. Что бы мы с Эвером ни говорили друг другу.