Это я тебя убила

От неожиданности я делаю пару шагов и сбиваю с надгробия Лина венки.

– Легче! – рявкаю я, скорее отстраняясь: хорошо, что ничего не помяла. – Скорфус, ты там бабочек объелся или маками надышался, а? Я красивая, я!

– Приве-ет! – Он уже порхает перед замершей Клио, улыбаясь во все зубы. Ко мне красноречиво повернут только его хвост. – Мы пока не знакомы, и это большая ошибка. Как давно я не видел соотечественников!

Клио рассматривает его во все глаза, с явным испугом. Смущенно потупляется, потом все-таки кивает и протягивает руку.

– Привет, котик-фамильяр…

– Будущий королевский кот! – заверяет он и бесцеремонно садится ей на плечо, слишком узкое, чтобы удобно там уместиться. – А ты?

Она представляется снова, опасливо посматривая на его когти, а я, потерев ушибленную лопатку, отхожу к Эверу. Какое-то безумие. Я никогда не была общительной, а сейчас начинаю уставать всего-то от трех существ рядом. Хорошо… от двух: от девчонки, которую едва знаю и которая даже пока не бесит, и от собственного кота. Из-за Эвера я чувствую другие вещи.

– С тобой все хорошо? – снова решаюсь обратиться к нему, приблизившись. Глаза застыли на той самой надписи, руки опущены безвольно, устало.

– Да. – Но он даже не шевелится. – Думаю о том, что ей тоже нужно было сплести венок.

– Эвер… – Я так потрясена, что не сразу нахожусь с ответом. – Ну… папа заботится об этом, ты ведь понимаешь?

– Слуги, – отрешенно поправляет он.

Я пожимаю плечами:

– Да. Почти каждую неделю. Не переживай. Мы соблюдаем правила. А ты…

Ты последний, кто должен думать о ней.

Эвер медленно поворачивает ко мне голову. Я снова задним числом удивляюсь, что он ни капли не обгорел под палящим зноем, а потом спохватываюсь: он не просто не обгорел, он белый как полотно.

– Тебе нехорошо. – Это не вопрос.

– Не очень. – Он морщится, чуть наклоняется, снова прижимает руку ко рту и кашляет. На ладони алеет один-единственный испачканный кровью камень.

– Боги, надеюсь, последний. – Я смотрю, как он сжимает кулак, как прячет камень в широкий карман, как обводит глазами горизонт. – Надо идти назад. Тебе лучше было сегодня отлежаться.

– Нет, – просто отвечает он. – Орфо, мне стало намного легче. Спасибо.

– Хорошо. – Натянуто улыбаюсь. Просто страшно сейчас на него смотреть, и я понятия не имею, как это скрыть. Снова вспоминается детство. Кошмарные недели, в которые он выглядел и вполовину не так плохо. – Но все равно пошли. Думаю, мертвые, если кто из них и витает среди Бессонных Душ, довольны. Теперь я хочу подумать о живых.

– О ком, например? – Он склоняет голову. На лоб падает несколько светлых прядей.

Да о тебе. Вот что я хочу выпалить, совершенно искренне и без намека на сомнения. Но я просто делаю вид, будто не услышала его, и, обернувшись, кричу:

– Скорфус, мы уходим! Клио?.. – Язык не очень поворачивается позвать эту девушку с нами, но надо, и я продолжаю: – Пойдешь с нами в замок? Или хочешь побродить тут?

– Пойду, – с готовностью отзывается она. Со Скорфусом у них уже полное взаимопонимание: он дремлет, обернувшись вокруг ее плеч и лениво свесив лапы. Наконец и его догнали последствия нашего подземного путешествия. Он ведь тоже не спал. – Я шла сюда короткой дорогой через бухту, но твой отец сказал, есть еще длинная, через скалы и город.

– Покажу. – Я киваю, продолжая с тревогой посматривать на Эвера. Точно не хочу снова загонять его в воду и сама все еще помню свое падение.

– А замок покажешь? – Она потупляет глаза. – До комнаты меня провожали слуги, а больше я ничего и не видела…

Проклятие, этого я не планировала. Только сейчас понимаю, какую картинку нарисовала в голове: что проведу день с Эвером; что дену куда-нибудь Скорфуса и мы поговорим наконец вдвоем, что я смогу сделать что-то, чтобы Эвер чувствовал себя со мной лучше… и чтобы полегчало мне самой. Но посол доброй воли – это посол доброй воли. Если повезет, я добьюсь того, что наши люди и физальцы снова смогут свободно ездить друг к другу, – это важно для разлучившихся семей. Что они снова будут пить наши вина и строить из нашего камня, а мы – одеваться в их ткани и ходить на их кораблях. Что они откроют транзит для наших торговцев, а мы – для их. Что они пустят наконец наших добровольцев, чтобы помогли достроить города, до сих пор лежащие в руинах. С Клио нужно держаться как можно радушнее. Особенно сегодня, когда она только приехала и наверняка чувствует себя неуютно без компании.

– Почему, кстати, ты одна? – спрашиваю я, уже когда все мы снова ступаем в тишину Святой рощи. – Обычно послы привозят делегации…

Я жалею о вопросе сразу: Клио краснеет так, будто хочет провалиться сквозь землю. Когда она еще и опускает голову и начинает комкать край платья, догадка появляется сама. Не то чтобы она злила, но она расстраивает. Граненые золотые крокодилы на браслетах взблескивают от нервных движений, густые черные ресницы дрожат. Смиряясь с судьбой, я просто жду.