Это я тебя убила

Скалы, серые и ноздреватые, мало отличаются друг от друга. Я скольжу по ним глазами, ища что-то, чего не может быть. Пятно копоти или крови. Разлом, скол, хотя бы трещину, заросшую кустарником. Провал в песке. Любой знак, указывающий на то самое место. Место, где Орфо буквально распяла меня на камне и я почувствовал, как трещит каждая моя кость. Место моей смерти, где что-то приняло меня в полные острых ножей объятия и бросило в холодный мрак. Место рождения Монстра. Ведь я почувствовал, как что-то проникает в мою кровь, еще падая и видя высоко над головой серый, неумолимо смыкающийся просвет.

– Вот тут. – Скорфус шумно приземляется на низенький камень чуть левее меня. Встает на задние лапы, упирается передними в отвесный участок скалы, похожей скорее на стену. – Портал был во-от такенным. Ты, видимо, знатно довел Орфо.

Лапы взблескивают золотом, от них вверх тянется широкая рваная полоска света – нет, скорее рана из чистого волшебства. Края ее едва уловимо трепещут и наливаются краснотой, я завороженно гляжу на них, а потом, пошатнувшись от спонтанной тошноты, оседаю на песок и закрываю глаза рукой. Нет, нет. Не хочу. Не хочу видеть это, не хочу вспоминать боль, от которой не мог выдохнуть, не хочу… бояться, что это повторится. Или что это не закончилось, а берег, замок и та малина на кубиках козьего сыра – не явь. Что мои – не мои – зубы вгрызаются в человеческую плоть. Что вместо шума моря я – не я – слышу предсмертный крик.

– Тихо, тихо! – раздается рядом. Когда я поднимаю голову, раны на камне уже нет, он серый и обыденный, солнце рисует на нем пятнистые узоры. – Вот видишь? Ничего нет. Не реви.

– Да я… – Впрочем, вряд ли он не видит, что у меня сухие глаза. Скорее издевается, что, видимо, составляет основу его общения с другими существами. – Знаю. И еще раз спасибо. Я должен был все это осознать. Но такие вещи плохо вмещаются в человеческой голове.

– В голове фамильяра, знаешь ли, тоже, – неожиданно покладисто отзывается он, сворачиваясь возле меня клубком. По-своему устрашающее зрелище: густое черное пятно, в котором блестит один-единственный желтый глаз. – Когда Орфо, рыдая, рассказала мне, что убила своего парня, я и представить не мог, что на самом деле она выбросила его в какой-то портал. Да еще и в такой.

– Своего парня? – оторопело повторяю я, но Скорфус только фыркает.

– Она так не говорила, нет, но выглядело похоже. «Эвер то», «Эвер се», «Мы с Эвером» и даже «Мой Эвер»… Если честно, она достала меня тобой за четыре года. И я представлял тебя несколько другим. Скажем так, – желтый глаз вызывающе щурится, – более высокоорганизованной формой жизни.

Я качаю головой и напоминаю лишь:

– Ей было двенадцать. Мне около двадцати.

– Пф, это я должен тебе рассказывать о том, как десятилетних принцев и принцесс венчают, чтобы остальной мир точно понял: «Эти страны будут дружить»? – Скорфус вяло дергает хвостом. – Но мне плевать, уж поверь, меня куда больше поразил сам факт. Двуногий, волшебники не умеют открывать порталы. Этого не умели даже те первые, которых наделил даром Зирус. Все наоборот: порталы открываются сами, реагируя на состояние волшебников. Гнев. Боль. И к слову, это обычно случается там, где полотно мира уже однажды рвалось или, по крайней мере, подвергалось магическому воздействию. Так что, поговорив с Орфо, я сразу вспомнил того ее прадеда, который устроил расчлененку на вот этом самом месте.

– Вот этом? – Я оборачиваюсь. Раскаленное бледное золото режет глаза. – Я не знал…

– Никто уже не помнит, но пару поколений назад этот пляж был не замковым, а городским. Потом его прикрепили к королевским владениям, а горожанам расчистили другой, на западной стороне. Так, на всякий случай. Но все равно. – Скорфус приподнимает голову. Он смотрит сейчас так пристально, что хочется отвернуться. – Это требует даже не огромных сил. Огромной боли. Орфо, похоже, правда очень любила тебя и была вне себя.

«И именно поэтому ты должен простить ее».

Он не говорит этого, но я читаю в выражении морды. Не могу думать об этом, не сейчас – хотя услышанное и пошатнуло меня в очередной раз. Нет. Позже, наедине с собой.

– Знаю, – говорю только это. – И со мной было примерно то же.

Медленно, с усилием я начинаю вставать, а когда это удается, делаю решительный шаг к скале. Я знаю, что должен дотронуться до нее, знаю, что это замкнет круг хотя бы в моих мыслях. Да, здесь все началось, когда я убил Кирию, Гефу, Гофу и Аколлуса. Здесь же – кончилось, когда Орфо и ее кот вытащили меня. Кончилось. Кончилось. Правда. Мы все знаем это, мне нужно только выдержать проверку на ложь и окончательно выздороветь. А там…

Моя ладонь касается шершавого камня, ведет по нему, повторяя один из контуров «раны», Скорфус, тоже подлетевший, бормочет:

– Ну вот видишь, не так и страш…