Это моя правда

– Да он не требует, он просто ее так уговаривает… Доводы свои приводит…

– Ничего себе доводы! – снова взъярилась Оля. – Не доводы это, а подлость чистой воды!

– Ну, у каждого свои методы, чего уж там… – развела руки в стороны Валентина Борисовна. – Кто ж этих мужиков поймет, чего у них на уме… Не зря же говорят, что мозги у них по другому принципу устроены, не так, как у женщин. Да и сами женщины себя иначе ведут в подобных ситуациях… Разве какая баба бросит больного мужа в беде? Да никогда не бросит! Упираться будет и надрываться, охать и ахать и все равно рядом останется, ни за что не предаст. А мужик… Он и есть мужик, что с него возьмешь.

– Хорошенькая позиция, мам! Очень даже удобная! Да если так рассуждать…

– А ты много не рассуждай. Ты природу мужицкую учитывай, вот и все.

– Хм… А если бы с тобой так поступили, а? Ты бы что, согласилась вернуться?

– Ну, чего про меня толковать… Я уж не в том возрасте, чтобы про мужиков думать. Но если уж на то пошло, то скажу: да! Я бы подумала, взвесила все да и простила бы. И вернулась, и жила бы, как раньше. Кто старое помянет, тому глаз вон…

– Ты? Простила бы? – Изумленно подняла брови вверх Оля. – Это с твоей-то категоричностью? С твоим убийственным правдолюбием? Сказки нам тут не рассказывай, мам…

Таня слушала их молча, в разговор не вступала. Знала, что неблагодарное это занятие – встревать в спор меж матерью и дочерью. Это равнозначно тому, что спичку к стогу сена поднести – вмиг большим огнем разгорится.

– И что ты ему в конце концов ответила, Тань? – повернулась к ней Оля. – Ведь ты все равно ответила что-то, правда?

– Да что я могла ответить, Оль? Вежливо послала подальше со своим предложением, вот и все. Да только, по-моему, он до конца меня не услышал… Сказал, чтобы я подумала, взвесила все за и против. Чтобы постаралась обиду забыть. Что он ждать будет…

– С вежливостью, стало быть, перестаралась! Надо было вполне откровенно его послать, непечатно и трехэтажно!

– Да, надо было, конечно. Если бы у меня была возможность сию секунду выложить ему деньги, которые он дал на операцию, я бы так и сделала. Но денег у меня пока нет, Оль. Вот когда заработаю, когда отдам…

– А ты что, на работу устраиваться собралась? А как же тот доктор из израильской клиники, который тебя замуж позвал? Ты решила ему отказать, что ли?

– Да ничего я еще не решила, Оль… Сама про себя еще ничего не пойму. Я ж еще в жизнь не вошла, я только первые шаги делаю, я еще нормальной жизни на вкус не распробовала. Да мне вообще не хочется никаких решений принимать, понимаешь? Отстали бы они все от меня со своим замужеством…

– Во как! Молодец, Танюшка! Так их, этих женихов, правильно! – хлопнула ладонями по столу Валентина Борисовна и засмеялась громко. – А то ишь какие! Чего-то раньше, когда ты нездорова была, никто тебе никаких предложений не делал, а тут здрасьте! Проснулись! Сразу всем нужна стала, ага? Что, разве я неправильно говорю, Тань?

– Правильно, Валентина Борисовна, правильно… – грустно улыбнулась Таня. – Так и есть…

– Конечно, так и есть! И этот твой… Который врач израильский… Как только вылечил тебя, сразу и жениться приспичило! Конечно, беленькими-то нас все любят, а вы нас черненькими полюбите, больными да несчастными… Слабо вам, да?

– Тебя, мам, не поймешь… – остановила Валентину Борисовна Оля, глянув насмешливо. – То ты Танькиных женихов защищаешь, то, наоборот, позором клеймишь… Ты уж определись как-то, на чьей ты стороне!

– Да на вашей, дурехи, на вашей… – грустно вздохнула Валентина Борисовна, потупив взгляд. – Чего ж я буду каких-то сволочей защищать! Хотя если с другой стороны посмотреть… Других-то и нет пока, так получается? Все равно ж кого-то из двоих Танюшке выбирать надо? Я бы доктора выбрала на ее месте, но ведь это надо место жительства менять, куча хлопот с переездом! Да еще как Танюшке поживется в том Израиле, неизвестно… Насколько я знаю, там проблемы какие-то большие возникают, если еврей женится на русской, а то и вовсе такой брак законом не дозволяется. Лучше уж здесь свою судьбу устраивать, так надежнее будет. Какой-никакой этот Дима, а свой. Даже не знаю, что тебе и посоветовать, Танюш…

– Так она вроде твоего совета и не спрашивает, мам! – язвительно проговорила Оля, глянув на мать искоса. – Это уж ей самой решать, правда?

– Конечно, самой. Я разве спорю? – покладисто кивнула Валентина Борисовна. – Мне просто интересно, кого она в конце концов выберет, вот и все…

– Да никого, наверное… – тихо сказала Таня и замолчала, чувствуя, как Оля и Валентина Борисовна смотрят на нее, ожидая объяснений.

Да только не хотелось ей ничего объяснять. Потому что она и сама не знала, что объяснять. И вообще… Не надо ей было после разговора с Димой к ним в гости ехать, надо было одной побыть. А так… И без того суматоха внутри происходит, еще и плюс разговоры эти… Вон, Валентина Борисовна уже смотрит почти требовательно, сейчас возмущаться начнет… Мол, как это никого не выберешь? Нельзя так, ай-яй-яй!